Леонид Резников - Частный детектив

– Наверное, переоборудование судна в подобную лабораторию стоит больших денег, и оно, должно быть, ценно для компании, поскольку необходимо для ее деятельности?

– Возможно, но тогда я об этом не задумывался, – ответил Стенсен, хотя про себя подумал, что действительно стоило бы поинтересоваться.

– Почему вы считаете, будто именно Гройсс, а не кто-либо иной, пытается создать вам проблемы?

– Мне кажется, никто, кроме него, не может столь свободно распоряжаться средствами компании, чтобы арендовать судно в довольно удаленной системе, потратить столько денег и остаться инкогнито. Слишком дорого обходится подобное удовольствие.

– Резонно. Прошу прощения, если не секрет, а дорого – это сколько?

– Около сотни тысяч в день. Снять яхту на Земле обошлось бы раза в три дешевле.

– Прибыльное, наверное, дело, – тихонько присвистнул Дюпон.

– Не настолько, как могло бы показаться. На самом деле в сумму, помимо чистого дохода входят портовые сборы, навигация, питание, энергообеспечение…

– Но разве современные корабли не энергонезависимы?

– В космосе – да, но запуск вакуумных реакторов в пределах атмосферы и орбит планет запрещен. Приходится использовать запасы активного вещества, – пояснил Стенсен и продолжил перечисление обязательных трат: – Из этих же денег формируются фонды на ремонты и регламентные работы. Плюс содержание фирмы, персонала, еще налоги.

– Да, налоги… – понимающе вздохнул Дюпон. – Но почему все-таки Гройсс, а не тот же Мейер? Насколько я понял, он тоже обладает немалыми полномочиями. – Дюпон чуть склонил голову влево и пристально посмотрел в глаза Стенсену. – И именно он фактически продал вам судно.

– Честно говоря, вы меня несколько ошарашили, – растерялся Стенсен. – Я как-то об этом не подумал.

– Тогда, чтобы не зацикливаться на одном человеке и отработать все возможные версии, будем исходить из предположения, что им мог быть сам Гройсс, Мейер или любой другой человек, наделенный достаточными для подобных действий полномочиями. И все же я не думаю, что их количество столь уж велико.

Дюпон сделал еще какие-то пометки в записной книжке.

– Как вы полагаете, – спросил он, облокотившись на левый подлокотник кресла и вытянув ноги под стол, – в чем заключался смысл блокирования вас на Луне?

– Это одна из загадок, которую мне и хотел бы прояснить с вашей помощью.

– В ваших записях есть предположение, будто блокировка была предпринята с целью обследования вашего судна и изъятия некоего предмета, который, насколько я понял, после продажи судна остался на нем. Но попытки проникнуть на судно в ваше отсутствие не было. Я правильно вас понял?

– Все именно так.

– Вы уверены?

– Что вы имеете в виду?

–Я говорю о попытке проникновения.

– Во-первых, судно находилось под охраной портовой СБ. Во-вторых, Ева…

– Простите, кто? – не понял Дюпон.

– Интеллект-систему корабля зовут Ева.

– Ясно, продолжайте.

– Так вот, Ева бы однозначно зафиксировала проникновение на судно или его попытку. Отсюда можно со стопроцентной гарантией заключить, что ни самого проникновения, ни даже попытки не было.

– Дорогой Стенсен, основываясь на немалом опыте работы, могу вас заверить на сто процентов, что на те же сто процентов нельзя быть уверенным ни в чем.

– Но это же абсурд! – воскликнул Стенсен, подаваясь вперед. – Как можно проникнуть на корабль, когда его контролируют совершенно две независимые системы?

– В нашем мире возможно все, уж поверьте мне на слово. Служба безопасности – это люди. Очень разные люди. И среди них не все честны и бескорыстны. А Ева – всего лишь машина, которую специалист из той же «И-Систем» может перепрограммировать или стереть данные о своем посещении, о чем вы даже не узнаете.

Стенсен нахмурился и, размышляя над сказанным, рассеянно поставил пустой стакан на стол. Дюпон, по сути, был прав, но то, что от стройной, пусть и не совсем безупречной версии скоро не останется камня на камне, несколько раздражало Стенсена.

Тем временем Дюпон продолжал размышлять вслух:

– А вот что действительно невозможно, так это то, что некто тратит уйму сил и выкидывает на ветер кучу денег только ради того, чтобы сутки удерживать вас на Луне. Здесь я могу предположить три… нет, даже четыре варианта: первый – искомая вещь уже изъята с вашего судна; второй – изъятие вещи по каким-либо причинам сорвалось (к примеру, пресловутый человеческий фактор), и попытка будет повторена в ближайшее время; третий – вещь утеряла свою ценность по каким-либо неизвестным нам причинам; и, наконец, четвертый – в жизни неизвестного нам человека произошло нечто очень серьезное, отвлекшее его от исполнения хорошо проработанного плана.

Дюпон, подхватив оба стакан, поднялся из-за стола.

– Могу предложить по бокалу отличного пива, – сказал он Стенсену, приближаясь к бару.

– Не откажусь, – Стенсен все еще ощущал некоторое раздражение, хотя и пытался его не показывать.

Та непосредственность и легкость, с которыми француз анализировал факты, принимал и отбрасывал умозаключения Стенсена и тут же извергал новые, поражала.

Дюпон же, молча наполняя высокие бокалы пенистым темным пивом, незаметно наблюдал за посетителем. Выбросив пустые пластиковые бутылочки в мусороприемник и выставив на стол вазочку с соленым арахисом и еще пару запотевших бутылок пива, Дюпон вернулся за стол.

– Дорогой Стенсен, с вами приятно общаться, – детектив поднес бокал к губам и, опорожнив его сразу на треть, отставил в сторону. – В наш потребительский век, когда человек стал подобен калеке, опирающемуся на костыли высоких технологий, редко можно встретить мыслящего человека.

На верхней губе Дюпона осталась полоска белой пены, которую он неспешно промокнул платком, извлеченным из кармана рубашки. Положив платок на стол, он захватил из вазочки горсть арахиса и отправил его в рот, закинув голову назад.

– К чему вы клоните? – насторожился Стенсен.

Дюпон похрустел орешками и запил их глотком пива.

– Вы не представляете, сколько людей сидело в этом кресле до вас и с каким трудом порой приходилось вытягивать из них информацию, необходимую для выполнения заказанной ими же работы. И не потому, что эти люди не хотели ничего рассказывать: они не могли понять, чего я от них добиваюсь. Либо просто были не в состоянии внятно передать суть. – Дюпон сидел, чуть опустив голову, и наблюдал за пузырьками газа в пиве, срывающимися со дна и стенок бокала и стремительно, по узкой спирали взлетающими к поверхности.

– Неужели все так плохо на старушке Земле? – усмехнулся Стенсен.

– К сожалению, да. И, я полагаю, это беда не только Земли. Тяжело наблюдать, как человечество постепенно превращается из хомо сапиенс в хомо примитивус благодаря индустрии развлечений и разрушающей сознание молодежи нравственной и социальной политики, навязываемой обществу правящей верхушкой. Весь мир рядового обывателя сжат узкими рамками виртуального пространства, содержащего минимумом информации и максимумом отупляющих, пустых по своей сути развлечений. Но мы немного отвлеклись. Так вот, Стенсен, – продолжал Дюпон. – Я был приятно удивлен тем, что вы разительно отличаетесь от большинства моих клиентов. У вас развитое мышление, вы свободно выражаете мысли и, главное, имеете собственное мнение.