Елена Райдос - Когда солнце взойдёт на западе [litres самиздат]

Кире стало обидно до слёз. Она тут, видите ли, мучилась сакраментальным выбором, а её тупо проверяли на устойчивость к незаслуженному обогащению. Папа Карло никогда не позволял себе подобных трюков, он всегда относился к Кире с уважением. Она привыкла к доверительным отношениям с начальником, и ей очень трудно было себе представить, как она сможет работать с человеком, устроившим ей эту унизительную проверку. Наверное, никак.

Пока Кира переваривала выходку Витаса, тот уже успел наполнить чашки чаем и выудить откуда-то из закромов коробку с конфетами «Гейша». До этого момента Кира ещё могла бы списать действия этого заговорщика на врождённую бестактность, но выбор угощения откровенно свидетельствовал о том, что тот изучил свою потенциальную сотрудницу гораздо лучше, чем пытался показать. Это были Кирины любимые конфеты, и знали об этом только самые близкие люди. А значит…

– Вот ты и прокололся, любитель квестов,– злорадно подумала Кира. – Нет, это ты сейчас играешь, а в прошлый раз ты был серьёзен со своим странным контрактом. Ты действительно хотел подписать меня на что-то опасное и был откровенно разочарован, что я сходу не заглотила твою соблазнительную наживку. А теперь тебе приходится изображать хорошую мину при плохой игре. Что ж, поиграем, мне терять нечего.

Кира мило улыбнулась, отхлебнула чаю и развернула первую конфетку. Почему бы не попользоваться предоставленной возможностью полакомиться?

– Мне бы хотелось узнать Вас поближе, Кирочка,– промурлыкал Витас. Он откровенно расслабился при виде довольной физиономии своей гостьи. – Расскажите о себе. Уверен, в Вашей жизни было много интересного, Вы ведь путешественница.

– Путешественница? – от неожиданности Кира даже перестала жевать. – С чего Вы это взяли? Нет, я не люблю уезжать из дома, у меня же маленькая дочь.

Витас с недоверием посмотрел на свою собеседницу. В его глазах на миг промелькнуло странное выражение, которое Кира не смогла опознать, но отчего-то при этом у неё по позвоночнику побежали мурашки. Привычка анализировать всё подряд на это раз сыграла с ней забавную шутку. Кира с удивлением осознала, что ей сделалось страшно в обществе этого двуликого человека. Чувство опасности было настолько острым, что она с трудом сдержалась, чтобы не броситься вон из кабинета. Играть с Витасом в какие бы то ни было игры ей совершенно расхотелось. Желание оказаться от него как можно дальше перевесило даже удовольствие от любимых конфет.

– Спасибо за угощение,– Кира поднялась из-за стола и натянуто улыбнулась,– Вас ведь не затруднит переслать моё заявление в отдел кадров? Всего хорошего,– с этими словами она быстренько ретировалась за дверь, не дожидаясь реакции ошарашенного начальника, который никак не предполагал такого поворота событий.

Кира не стала задерживаться в своём новом кабинете. Отчего-то ей не терпелось покинуть гостеприимные стены родной компании. Прямо-таки бегом. Она подхватила свою сумку и уже через минуту выскочила из офисного здания как ошпаренная. Только оказавшись под тёплыми лучами летнего солнышка, Кира осознала, что её поведение было как минимум неадекватным. Ну чего она так распсиховалась? Не съест же Витас отказницу. В худшем случае уволит не по собственному желанию, а с какой-нибудь нелицеприятной формулировкой. Не беда, и не такое переживали. Главное, теперь она в безопасности.

Кира медленно побрела через сквер к стоянке автомобиля. Ей нужно было всё обдумать спокойно и без помех. Нет, она не жалела о принятом решении, но интуитивно чувствовала, что увольнением эта тягостная история не закончится. Что-то странное начало твориться в компании с внезапным появлением Витаса, которое, кстати, очень своевременно совпало с болезнью Папы Карло. Тут чувствовался точный расчёт, не бывает таких совпадений. После сегодняшних событий Кира уже не сомневалась, что под маской седовласого плейбоя пряталось хищное и опасное существо. И этому существу зачем-то нужна была именно она.

Тихое всхлипывание вырвало её из задумчивости. На лавочке, скорчившись как от боли, сидела Мариша и, не стесняясь посторонних взглядов, плакала навзрыд. Ну конечно, этого и следовало ожидать. Заносчивый молокосос не стерпел Маришиного наезда и уволил бедняжку, да ещё, наверное, и наговорил ей гадостей при ребятах. Кира присела рядом с подругой и обняла её за плечи. Мариша хлюпнула носом и благодарно уткнулась в подставленное плечо.

– Что он тебе наговорил? – спросила утешительница, когда всхлипывания начали затихать.

– Кто? – сквозь слёзы промямлила Мариша.

– Пол тебя уволил? – Кира всё-таки решила уточнить причину истерики.

– Вот ещё,– Мариша вскинулась, словно её укололи булавкой,– наоборот, извинился за бестактность.

– Так чего же ты ревёшь? – Кире стало обидно за свой прокол, подвела, однако, её аналитика.

Вместо ответа Мариша снова уткнулась в Кирино плечо и зарыдала в голос. Только спустя четверть часа Кире удалось вытянуть из подруги причину её расстройства. Увы, известия были невесёлые. Папе Карло сделали операцию, которая вроде бы прошла удачно, но больной так и не вышел из наркоза. По мнению врачей, его кома была необратима.

– Я тебя искала,– всхлипнула Мариша,– они хотят отключить Папу Карло от жизнеобеспечения. Поедем, попрощаемся.

Визит в больницу оказался даже более тяжёлым, чем Кира могла себе представить. Никогда раньше она не видела своего начальника таким жалким. Бледное до синевы лицо, запавшие глаза, седые влажные клочья волос на лбу. Казалось, он был уже мертвецом. Кира прямо-таки физически ощутила, как натягивается и рвётся тоненькая ниточка, связывающая этого больного страдающего человека с миром живых. Она не смогла сдержать слёз, и это, наверное, было спасением от безысходности. Ей стало немного полегче, тоска отступила. И домой к дочери она приехала уже в более или менее вменяемом состоянии.

Вечер прошёл как всегда. Уложив Тиночку, они долго сидели со Светланой на кухне, обсуждая невесёлые события этого дня. Прощание с Папой Карло как бы затёрло своей трагичностью вынужденное увольнение. По сравнению со смертью близкого человека собственные мелкие проблемки стали казаться Кире несущественными и не стоящими переживаний. И всё же её состояние вряд ли можно было бы назвать безмятежным, когда вечером она отходила ко сну. Обычно Кира заранее планировала, куда отправится в живом сновидении, но в эту ночь ей было не до того. Она бездумно провалилась в сон с единственным желанием ничего не чувствовать.

***

– Одиннадцать, двенадцать…, да что же вам неймётся,– Кира снова сбилась со счёта, потому что несколько чёрных птиц вдруг резко изменили свои траектории и вклинились в пока не посчитанную стаю.