Валерий Моисеев - Я отыщу тебя во времени [litres самиздат]

– А они знали про брата, ну что ты с ним приедешь? – спросил майор.

– Да, я им рассказывал, мы же долго переписывались перед тем как сюда приехать. Да и один из коллег видел его, когда ключи нам передавал.

– Напиши их контакты, хочу с ними поговорить. А в соцсетях твой брат есть?

– Конечно, по-моему, он называет себя Гаэль, – сказал Иван.

– А настоящую фамилию почему не указал?

– Да кто знает, сейчас все так.

– Напиши мне адрес проживания и последнее место работы в Воронеже.

– Хорошо, только для чего это нужно? Как это связано с похищением? – спросил Иван.

– А кто сказал, что это похищение? – спросил Павел Алексеевич и внимательно посмотрел на растерявшегося юношу.

– Ну как же, а что же еще? Он же не мог сам уйти. Куда ему идти и главное зачем ему это делать?

– А это мы и выясним. Я с тобой свяжусь. Да, чуть не забыл. Вы часто с братом ссорились?

– Да на что Вы намекаете, чтоб Вас … Как Вы смеете …

– Тише, я просто спросил.

* * *

Прошла неделя, пошла другая, каждый день Иван выходил во двор и часами сидел на лавочке, иногда ему казалось, что проходящий мимо мальчуган – это его брат Артём, тогда он вскакивал, но убедившись, что ошибся, снова садился и ждал, как будто в этом был какой-то смысл.

Позвонил следователь, снова встретились в парке, опять тот же блокнот.

– Скажи, как звали вашу соседку, которая за вами приглядывала?

– Наталья Геннадьевна, а что?

Следователь записал в блокнот.

– А других соседей помнишь?

– Ну да, Дядя Гена под нами, его жена – тетя Валя, дядя Дима с первого этажа. А причем здесь они? – возмутился Иван.

– Да нет, ничего, для протокола требуют.

– В какой школе вы учились? – не унимался майор.

– В тридцатой, а что-такое-то?

– Да ничего, говорю же для протокола.

– На каком поезде приехали, билеты сохранились?

– Мой билет дома где -то, а Тёмин у него был.

– Можно взглянуть?

– Да дома он, найти нужно?

– Хорошо, я перезвоню, – сказал следователь и ушёл.

* * *

Звонка не было очень долго, щли дни, Иван никак не мог настроиться на рабочий лад, и ему дали пару недель отдыха. Он все время лежал на кровати, глядя в потолок, или сидел в кресле, уставившись в угол, где поселился крохотный паучок, бесконечно плетущий свою паутину. Несколько раз он звонил следователю, но в трубке неизменно звучал женский голос «абонент временно недоступен, перезвоните позднее». В один из дней Ваня без всякой надежды, в очередной раз набрал номер следователя, пошел гудок. Ваня напрягся.

– Алло, слушаю – ответил сонный голос майора, хотя на дворе был полдень.

Иван аж подскочил от негодования, и начал орать в трубку телефона:

– Да как Вам не стыдно, моего брата похитили, я весь на иголках, работать не могу, спать не могу, кусок в горло не лезет. Вы не ищите моего брата, а только делаете вид, опросили пять человек, отложили бумажки и спите себе спокойно. Как Вы так можете? Сволочи.

И слезы градом хлынули из глаз. Майор молча выслушал и четким отрывистым голосом произнес:

– Я сейчас приеду, – и положил трубку.

Иван сидел на кровати, обхватив руками голову. Когда в дверь позвонили, он тяжело поднялся и поплелся открывать. Открыв дверь и пройдя в комнату, он устало рухнул в кресло. Следователь присел и обратился к нему официальным тоном:

– Иван Александрович, Вы написали в моем присутствии заявление о пропаже вашего брата Артема Александровича? Всё верно? Вы воспитывали его с шести лет и вместе проживали в двухкомнатной квартире в г. Воронеж, Вам было восемнадцать лет, когда случилась трагедия с вашими родителями и они погибли. Все верно?

– Да, все верно, – раздраженно сказал Иван, – я же уже говорил.

Следователь какое-то время внимательно смотрел на юношу, потом сказал:

– Мы опросили Ваших соседей в Воронеже и коллег на прошлом месте работы, а также дирекцию школы, где Вы учились. Все в один голос утверждают, что Вы – единственный ребенок в семье, и что Вы проживали в квартире совершенно один, более того, проводница поезда утверждает, что Вы ехали в поезде один, и по данным РЖД билета на имя Афанасьева Артема Александровича не приобреталось.

Иван изменился в лице, ему вдруг стало невыносимо плохо, его прошиб холодный пот и подступила тошнота, появилась одышка и закружилась голова.

– Да Вы с ума сошли, – посиневшими губами прошептал Иван, – Вы что не хотите искать моего брата? Вы! – и его палец уткнулся в лицо майора, – Вы … Вам лишь бы галочку поставить, Вам человек совершенно не важен, Вы – врун, Вы – идиот, Вы – сволочь, найдите мне моего брата! – кричал, брызгая слюной, разъяренный Иван.

Полицейский ушел.

– Да пошёл ты, – Ваня швырнул телефон в закрытую дверь.

Ему иногда казалось, что жизнь как будто не его, и что события в жизни происходят не с ним. Но тут полнейший ступор. Две недели молодой человек не выходил из дома, он чуть не сошел с ума, хотя, как сумасшедший может сойти с ума. В его голове все сложилось. Необъяснимые моменты в его жизни, которые, как он считал, бывают у каждого, вдруг находили логичное объяснение, и все это – ощущение ненастоящего, все это потому, что он болен, болен давно и серьёзно. И как сказал следователь, уходя, что после смерти родителей его мозг защитил его и выдумал брата Артема.

– Как же горько, как горько, как страшно – я один на этом свете, один и никого больше нет рядом со мной. Где ты, брат мой, вернись, пусть будет все по-прежнему.

Иван уткнулся в подушку, заплакал, и чуть позже уснул.

* * *

Пробуждение было тяжелым, голова невыносимо болела, в ушах стоял гул, в дверь тарабанили.

– Откройте! Полиция.

У Ивана забилось сердце.

– Это за мной, – сказал он сам себе, – сейчас меня заберут в психушку, там я и умру. Что делать, куда бежать? Пятый этаж, вот засада.

Мысли в голове перебивали друг друга:

– Прыгай – нет, разобьёшься, открой и беги – поймают. Не открывай, о, точно, не открывай.

Напуганный парень сидел на кровати, закрыв уши ладонями.

– Да провались оно все, будь что будет, ну и пусть в психушку, там лекарства есть, дай бог вылечат, конечно вылечат.

Он встал, уверенным шагом подошел к двери и повернул ключ в замке.

Его куда-то долго везли в полицейском бобике, потом вели длинными, запутанными коридорами, наконец завели в кабинет. В помещении было темно и холодно, несмотря на тёплую погоду.

– Это навсегда, я больше не выйду наружу никогда, – промелькнуло у него в голове, – это конец.

Иван потерял счет времени, он сидел на деревянном стуле, как ему казалось, уже часа два или три. Он не мог поверить, что это происходит с ним, и не понимал, как это могло случиться. Вдруг дверь открылась, и человек в униформе без опознавательных знаков приказал следовать за ним. И снова коридоры, коридоры, коридоры. Направо, направо, налево, лестница вниз, снова направо … Его привели в маленькую комнатушку, там находился человек в штатском, он стоял в углу, и Ивану никак не удавалось разглядеть его лица в темноте. В стене комнаты было вмонтировано окно с видом в соседний кабинет, там сидело четыре человека, одного из них он узнал – это был тот самый следователь. Из угла раздался басистый голос, он гулом пронесся по комнате, отозвался звоном у Ивана в голове и утонул в давящей тишине: