Андрей Мансуров - Дикие Домохозяйки [litres самиздат]

Вот уж сюрприз, так сюрприз!

Нападавший оказался один. А в корзине для бумаг вовсю бушевало пламя – не иначе, как туда плеснули напалмом, или бензином!

Вскочив на ноги, может, без кошачьей грации, зато – быстро, Макс поспешил вывалить содержимое на пол, и принялся прямо рукавом и ладонью тушить полыхающие бумаги – распластанные по поверхности листы и горели куда слабее!

Раз их пытались уничтожить – значит, они должны быть во что бы то ни стало спасены! Дьявол раздери! Жжётся-то как вся эта бумага – обоняние не обмануло: полили бензином, или гарином!..

Зато это – не флэшка, которую уже не восстановишь, если по ней треснули молотком. Вдруг все же что-то удастся прочесть. (Да здравствует старая добрая бумага и писчий пластик!)

Правда, много спасти всё равно не удалось – только какие-то снимки, рентгенограммы, и кусок рапорта – его Макс узнал по казённому грифу Агентства сверху.

К этому времени в кабинет ворвалась Дик – в руках пушка, в глазах – ярость.

Макс зашипел:

– Тише! Окно!

Напарница только кивнула. Занялась разбитым окном, подобравшись к нему на полусогнутых. Осмотр с помощью зеркальца, а затем и глазами и тепловизором явно ничего не выявил: Дик отрицательно покачала головой. Значит, ни на крыше, ни вообще в радиусе ста ярдов людей нет!

Странно – но нападавший, и правда, оказался один.

Однако опасаясь прикрытия в виде снайперов в башне напротив, они всё равно не ходили, а передвигались по кабинету на корточках, и на четвереньках.

– Чисто! – она подползла к майору, и приложила руку к артерии за ухом, – Майор… Мёртв!

Макс, занимавшийся в это время окончательным тушением тлеющих клочков, буркнул лишь:

– Проверь, сдох ли этот, – кивнув в сторону сейфа.

Сейф нагло зиял абсолютной пустотой, и тип в чёрном, как у ниндзя, мешковатом камуфляже, сидел, прислонившись к нему спиной. Туловище въехало под среднюю полку, голова свесилась к плечу. Признаков жизни не наблюдалось.

Обследование шеи и сердца показало полное отсутствие пульса.

Дик с уважением осмотрела три огромных дырки от вообще-то запрещённых пуль с бронебойным наконечником, одну – во лбу, остальные – прошившие, словно бумагу, кевларовый бронежилет на груди:

– Отличная стрельба, агент! Готова спорить, он сдох ещё до того, как упал на пол! Все три – смертельны! – она сдёрнула чёрную повязку, закрывавшую верхнюю и нижнюю часть лица, – Так что, похоже, задать наши «умные» вопросы будет некому!

Область лица у глаз мертвеца щедро покрывала чёрная краска.

Даже вытирание её тканью повязки ничего не дало:

– Нет! Не знаю я этой рожи – никогда не видела!

– Я… тоже никогда не видел, но, кажется, знаю, кто он. Это – Ханс.

– Что за… Ханс?!

– Киллер. Профи. Элитный наёмник на службе Правительства. Ветеран спецпрограммы по предотвращению проникновения шпионов.

– Чего?

– Суперспециалист, говорю. «Последний барьер». Помнишь, была при АНБ такая программа лет двадцать назад? Ну, когда наши большие Боссы там, наверху, – он кивнул на потолок, – всерьёз беспокоились о том, что чёртовы европейцы внедряют нам сюда своих агентов? Кажется, он – лучший в их выпуске.

Ханс – оперативный псевдоним, конечно… А так – может, его зовут Ван Ху, или Пэнь Чай… Мало ли. – Макс глянул наконец ей в глаза, – Отец рассказывал, что раньше… Ну, лет двадцать-тридцать назад, модно было использовать подразделение ниндзя на правительственной службе. Для решения «внешних и внутренних» проблем. Ну, там, убийства политиков – как наших, так и в чужих странах, шантаж, подкуп, диверсии, саботаж…

Потом случился какой-то крупный международный скандал. Убили они кого-то не того в Европе. А сами – попались. Ну, вернее, позволили себя перестрелять. И остатки подразделения распустили. Как бы. А этот – по-моему, последний. Самый опытный. Ханс.

– А знаешь, глядя на его морщинистую рожу, я запросто могу поверить, что ему под семьдесят… Хотя кто поймёт этих азиатов – им что двадцать, что шестьдесят – не разберёшь!

Макс кончил, наконец, спасать и сортировать бумаги, и подполз, чтобы полюбоваться человеком, которого лично застрелил.

Действительно, похоже, он прав. Сморщенное маленькое лицо, кожа, словно жёлтый пергамент, узкие глаза. Азиат-то он точно… Но был ли он и правда – один?

– Как там наши?

– Ну – как!.. Эвакуировались в строгом соответствии с «Предписаниями Устава»!

– А… Почему ты?..

– Вот ещё! Я – агент. Боец, а не клерк!

– Ага, смешно. Сейчас для специфики секретной службы от клерков больше проку, чем от нас. Поскольку всю «оперативную» работу делают программы компов, микрофоны прослушки, да беспилотники… – Макс откашлялся и сплюнул прямо на пол мерзкую гарь, осевшую в горле, – Ладно, пора делать ноги. А то – нарвёмся на приключения!

– А сейчас мы что – вышиваем крестиком?

– Нет. Играем в «спасение Страны». – он запихал остатки потушенных документов в первую попавшуюся папку, вынутую из ящика стола. Глянул на её гриф.

– Тьфу ты!.. «Финансовые отчёты»!.. Ладно – поползли в тоннель!

Тоннель освещался отвратительно – каждые девять из десяти тусклых лампочек, чуть раскачивавшихся на проводах, свешивавшихся с чёрного кабеля на бетонном своде, сдохли. И никто не позаботился заменить их. Что говорило, вообще-то, о многом.

На полу стояли огромные лужи, которые они старались перепрыгивать. Гулкую тишину нарушало только их шумное дыхание, и плеск воды – с толстых труб, проложенных тоже под потолком, всё время падали тяжёлые капли, и влажно было, как в сауне.

Шершавый бетон стен явно никто не штукатурил после того, как сняли доски опалубки, и Макс ободрал ладонь, пытаясь перепрыгнуть через какой-то ящик. Он ругнулся.

– Долго ещё? – Дик часто сплёвывала, и сопела. Всё ещё сказывались последствия приёма репеллента. Как оказалось, только у неё проявилась аллергия на какие-то его компоненты.

Максим, всё это время пытавшийся дозвониться то капитану Ашервуду, то доктору Уоткинсу, ругнулся:

– Не берут трубку. Боюсь, как бы их… Да и всех остальных! Уже!..

– Что – уж е ?!..

– Что-что… Забрали! Зачем убивать зря? Вот они и хотят, наверное, убедиться в этом… План-то нашей эвакуации у других спецслужб уж точно есть… Хорошо, что про наше «задание» кроме полковника и секретаря-лейтенанта никто не знал… Даже этот бедолага майор.

А они уже никому… И все наши задания мы получали, и все отчёты делали только устно! Никто не отследит!

– Да… Жаль лейтенанта. И майора. Хорошие парни. Да и полковник. Вполне терпимый. Как начальник. Может, ещё жив?

– Сомневаюсь. – Макс указал рукой в боковое ответвление тоннеля: – Идём-ка сюда! Так, знаешь ли, на всякий случай. Здесь – башня Дайаны.