Михаил Кузнецов - Око волка [litres самиздат]

– Ну, подруга, скажи-ка, – Джон сел рядом с ней на корточки, – где нам найти кого-нибудь постарше тебя лет на сто.

– Пошел ты, сука легавая, – зашипела вампирша, стараясь увернуться от колена Эда.

Видимо, Джон хотел ей еще что-то сказать, но только пустил дым в лицо. Поднялся.

– Она твоя, – бросил он ученику и отошел.

Эд взял вампиршу за правую руку.

– Ответь на вопрос и тебе ничего не будет.

– Ладно, – ухмыльнулась та. – Пошел ты, сука легавая.

Эд резким ударом выбил сустав в локте. Вампирша завизжала, но волк зажал ей рот.

– Ты что, правда думала, что мне не хватит сил тебя избить? – шепнул он. – Расскажи, где прячутся старшие.

– Отвали от меня, – захныкала она. – Я не знаю…

Эд еще раз ударил и вышиб плечо.

– Где прячутся старшие? – зарычал он.

– Я не знаю! – взвизгнула она.

Эд стиснул запястье, ломая кости.

– Где прячутся старшие?!

– Я не знаю! Не знаю я! Господи, да не знаю! Пожалуйста, отпустите меня, я все равно не знаю никого старше меня, пожалуйста!

Эд отпустил руку, вытащил из кармана небольшой стальной брусок и зажал его в кулаке.

– Думаешь, мы не знаем, как у вас все устроено? Тебе за тридцать, а значит, кто-то из старших с тобой связался, чтобы предупредить о «буйстве». Так что, мразь, или отвечай на вопрос, или я тебе буду зубы выбивать, – он перевернул девицу на спину, левой рукой держа за горло, а правой сжимая в кулаке брусок.

– Да не знаю я, честно говорю… – заскулила вампирша.

Эд со всей своей волчьей силой врезал ей по левым клыкам. Несколько зубов полетели на асфальт, брызнула густая бурая кровь.

– Говори, тварь.

– Я не…

Еще один удар и на асфальт полетели новые зубы.

– Я тебе их все вышибу!

– Я…

Эд треснул третий раз.

– Ну, гниль, – он стиснул ее горло.

– Знаю, знаю… – просипела тридцатигодка. Эд чуть отпустил левую руку. – Знаю одного старого. Не могу сказать из какого он рода…

Джон, стоявший чуть в стороне, склонился над ней.

– Ты уверена, что он другого рода?

– Да… да уверена… Он очень старый.

– Где укрывается?

– Отель «Тысяча девятьсот семнадцатый». Там какой-то клуб. «Спирит-санта» что ли, не помню. Все, больше я ничего не знаю… Пожалуйста, отпустите меня… – лицо девушки все искривилось, не то от боли, не то от мнимого рыдания.

Джон встал.

– Бони, Барфи, – позвал он.

– Да?

За спиной Джона стоял Бони.

– Эту гадость заберите в управление и проверьте лицензию. Мне кажется, она нелегально охотилась.

Эд моргнул, а возле него уже стоял Барфи, держа тихонько ноющую вампиршу за здоровую руку. Он один движением поставил ее на ноги и, не отпуская, повел прочь из переулка.

– Бони, – снова позвал Джон. – Где находится отель «Тысяча девятьсот семнадцатый»?

Марид задумался. В редком свете Луны он выглядел словно мраморная статуя, какие стояли в античных храмах. Аж светился в темноте.

– Это пятизвездка на Кузнецком мосту. Один из самых дорогих в городе, – Бони прищурился. – Клуб, что вам нужен, называется «Et Spiritus Sancti». Очень популярный среди мертвецов Москвы. Его содержит старый и уважаемый мертвец, с которым, как я понимаю, вы захотите поговорить.

– А почему ты сразу все не рассказал? – Эд встал рядом с наставником.

– Это ваша работа, – не меняясь в лице, ответил марид. – Идти по следу, допрашивать мертвецов, усмирять всякую нечисть – для этого вас вызвали. Ради соблюдения равновесия мы не вмешиваемся непосредственно в расследование, – Бони засунул руку в карман и достал две пластиковые карточки. – Предъявите эти пропуска метрдотелю на входе, он проводит вас.

– А это не вмешательство в расследование? – Буркнул Эд. Джон только хмыкнул.

– Какая разница, получите вы эти карты от меня или от Попова? – Марид холодно глянул на ученика и повернулся, чтобы уйти.

– Эй, Бони, – окликнул его Джон. – Наколдуй ка мне пачку сигарет и бутылочку виски. Ты же джин, тебе не трудно.

– Я марид, – ответил тот, доставая из-за пазухи сигареты и небольшую плоскую бутылку. – Осталась неделя до полнолуния. Поторопитесь.

Бони пошел к выходу из тупичка и в какой-то момент пропал. Джон достал сигарету из новой пачки, закурил, потом прочитал название на бутылке.

– Ну и дрянь ты мне подсунул, марид, – проворчал он, засовывая бутылку в карман пиджака.

– Поедем сейчас в отель?

– Нет, днем, – Джон пустил струйку дыма в воздух. – Если пойдем ночью в это логово мертвецов, то шансов уйти в случае чего у нас не будет.

Эд посмотрел на лежавшие в лужице крови зубы вампиршы. Да, Джон прав. Отбиваться от вампиров в их клубе – это не дохлятину в резервации раскидывать, и если запахнет жареным, то на свет кровососы не выйдут. Но если запахнет жареным, то смогут ли они вообще выйти из клуба? Охотник поднял из лужицы один клык и положил его в карман, после чего побежал за наставником прочь из тупика. Потом этот клык он посадит на длинную нить, на которой уже болтались несколько сотен таких же.

Посередине улицы «Кузнецкий мост», напротив Московского дома художника, между темных витрин Книжной лавки писателей и винтажным монументом федеральной службы судебных приставов узко втесался фасад отеля. Весь он был какой-то граненый, многоугольный, наполненный мелкими деталями, но ни одна из них не запоминалась. Над входом, напротив «1896» Дома художника крупно золотилось на солнце «1917». Эд оглядел сначала фасад отеля, потом провел взглядом по переулку – он напоминал Флоренцию с ее флажками, уютными сквериками, беззаботно гуляющей публикой, передвижными закусочными. Однако здешний запах был чист и мягок, чего никогда бы не было в резкой и кислой Флоренции.

Мимо, цокая подкованными берцами по брусчатке, прошел наряд полиции. Помахивая дубинками, угрюмые офицеры задержали взгляды на детективах, и, перебросившись парой слов друг с другом, пошли дальше.

– Скоро они вернутся, чтобы спросить у нас документы, – сказал Джон, смотря полицейским в след. – Пойдем, нечего тут стоять.

Внутри отель оказался еще вычурней, чем с фасада. Листья золотого плюща, словно языки пламени, облизывали стены огромного зала, с потолка свисали хрустальные люстры, кругом зеркала, зеркала… Вдоль стен стояли замысловатые диваны, кресла, тахты, кофейные столики со стеклянными столешницами, пальмы в больших мраморных кадушках. Неизвестно откуда в приемном зале бил свет, настолько яркий, что поначалу Эд даже зажмурился. Он не исходил от люстр, а будто сиял сам зал.

И во всем этом великолепии не было ни души, кроме метрдотеля, ставшего за стойкой «ресепшена». Крепкий статный мужчина средних лет, облаченный в черный фрак с галстуком-бабочкой, что-то методично вбивал в компьютер и не обращал внимания на вошедших.