Кира Бег - Король моих мыслей [litres самиздат]

Глаза Эрика удивлённо округлились. Первый вопрос я могла угадать, это было бы не сложно, а вот о своих планах профессор пока никому не говорил. Промелькнула мысль, слышу ли я его, и я кивнула. Эрик горестно вздохнул.

– Всегда?

– Иногда, – честно ответила я.

Профессор помолчал. На миг промелькнула мысль, не играла ли я с ним, не специально ли заставила полюбить себя, ведь, когда видишь человека насквозь, это не сложно, но Эрик решительно отогнал от себя эту мысль. Он не хотел сомневаться во мне и в своих чувствах.

– В таком случае, леди, вы лучше меня знаете, что мне лучше быть от вас как можно дальше, – справившись с собой, ответил Эрик на мой вопрос.

– Но ведь вовсе не обязательно при этом так рисковать! Осталось совсем немного, каких-то пара месяцев, и я навсегда покину стены Института. Ничего не мешает вам и дальше преподавать.

– Я не смогу, леди. В любой ученице я вижу вас, в любом классе, на любом занятии мне мерещится, что вот-вот прозвучит ваш волшебный голос, отвечая на вопрос. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Мы помолчали. С улицы раздавались голоса прогуливающихся по парку леди.

– Пообещайте мне, профессор, – наконец, произнесла я.

– Что угодно, – глухо ответил Эрик, не отводя взгляда.

– Пообещайте, что не станете рисковать понапрасну, и непременно станете счастливым.

Губы Эрика тронула улыбка, он машинально коснулся ленты, вплетённой в волосы. Профессор вновь поклонился мне и вышел из библиотеки.

Экзамены приближались с неумолимостью тайфуна. Как солнце каждый день поднимается из-за горизонта, чтобы вечером вновь скрыться в лучах заката, как осень сменяет лето, а за зимой приходит весна, так и каждое учебное полугодие заканчивается сессией.

Ученицы нервничали и не расставались с конспектами даже в столовой, за что время от времени получали замечания за нарушение норм изящных манер. Но пересдача столового этикета у ставшего задумчивым профессора Эрика девушек страшила меньше, чем провал на экзамене по экономике сопредельных государств или домоуправлению.

Саня, зубрившая свои подробнейшие конспекты всё полугодие, пыталась освежить в памяти выученное, я выписывала на отдельные листочки определения и краткие тезисы по каждой теме.

Ирина, которой лекари запретили волноваться и предписали больше гулять, неспешно прогуливалась по дорожкам в парке или сидела с конспектами на скамейке. Прикрыв фигуру просторной шалью, Ирина всем говорила, что лекари нашли у неё малокровие и предписали хорошо питаться и много гулять.

Решив, что сидение взаперти делу не поможет, мы с Саней часто присоединялись к Ирине. По тем предметам, которые у нас совпадали, вместе повторять было гораздо веселее.

Ожидание всегда страшнее чем то, чего, собственно, ждёшь. Сессия для нас с Саней вместо цунами обернулась простым прибоем, Ирина старанием и прилежностью так же одолела все предметы. Оставался последний экзамен, после чего все выпускницы получат аттестаты, отгремит заключительный бал, и мы навсегда покинем стены Института.

Всем ученицам разрешено потратить месяц, чтобы съездить домой и уладить дела. После чего леди, обучавшиеся за счёт Короны, обязаны получить назначение и приступить к отработке своего долга. Некоторые ученицы предпочитают начать службу сразу по окончании Института, и Ирина собиралась явиться во дворец вместе со своим мужем, сразу после получения аттестата. Ксания же хотела сперва навестить родителей. Все леди больше думали о предстоящих назначениях и каникулах больше, чем о последнем экзамене.

Накануне экзамена я сидела в парке с учебником. Солнце радостно обнимало мир своими лучами, на дереве напротив суетились какие-то птицы. Я смахнула севшую на книгу букашку и перевернула страницу. По дорожке раздались торопливые шаги.

– Леди Лира, леди Лира! – заметив меня, закричал пожилой мужчина.

Я вскочила, забытый учебник упал на траву у моих ног. Марис, старый слуга моих родителей. В детстве он часто со мной возился, рассказывал об охоте и лошадях. После бесконечных правил этикета, эти разговоры казались мне очень интересными и увлекательными. Но что он делает здесь, вдали от дома? Марис едва не бежал, и от этого прихрамывал на левую ногу сильнее, чем обычно.

– Марис! Что ты тут делаешь? – я поспешила навстречу слуге.

– Леди Лира, хозяева вас очень ждут дома! Сказали, чтобы выезжали срочно, время не терпит.

– Что случилось? – я сняла щиты, чтобы скорей узнать новости. К сожалению, Марис ничего не знал. Он выполнял приказ привезти меня домой как можно скорее, а зачем и отчего, ему, конечно, никто не объяснил. Письма мне тоже не передали.

Я спешно вернулась в комнату и принялась бестолково метаться, собирая вещи. А если тяжело больна сестрёнка? Она почти всю зиму мучилась кашлем. Если что-нибудь с матерью или отцом? Мысли о том, что можно не ехать или отправиться чуть позже, даже не возникло. Отец сказал, как можно скорее, значит, это важно.

Леди Амалия в этот день отсутствовала в институте. Юнг, её племянник и помощник, сказал, она на какой-то встрече в столице, потому я написала ей записку, сообщив, что меня срочно вызвали домой. Скрепя сердце, я написала Александру и попросила передать письмо Артемия.

– Я еду с вами, – не терпящим возражения тоном возразил страж. Мне некогда было с ним спорить, и спустя полчаса от того, как я увидела Мариса, я уже сидела в карете. Артемий ехал верхом, а Марис сидел рядом с кучером.

Мы добрались меньше чем за неделю. Ночевали на постоялых дворах, и с ранними петухами выезжали на дорогу, завтракая на ходу. Артемий следовал рядом, мрачнея с каждым днём. Он сказал, что передал моё письмо через доверенное лицо, и несколько раз просил меня передумать и вернуться в столицу.

Я не хотела слушать. Было боязно за родных. Отец знал, что у меня ещё не закончились экзамены, а вручение аттестата и вовсе в начале следующего месяца. Леди Амалия высылала всем родителям приглашение на торжественную церемонию вручения аттестатов, он тоже должен был такое получить.

Марис мне сочувствовал, ведь ехали мы почти без передышек, а, по его мнению, для юных леди такие поездки очень утомительны. Когда мог, он развлекал меня разговорами о том, что случилось в поместье с моего прошлого визита, и с опаской косился на сопровождавшего меня стража. К концу шестого дня мы подъехали к воротам поместья.

Едва я переступила порог дома, кто-то из слуг помчался сообщить о моём возвращении, и совсем скоро мать заключила меня в объятия. Радостно хлопоча вокруг и отдавая распоряжения слугам, она причитала, что я совсем исхудала, наверное, в Академии экономят на питании учениц.

– Не в Академии, мама, а в Институте. Что случилось? – я с тревогой вглядывалась в её лицо.