Эд Данилюк - Сыщик Вийт и его невероятные расследования [litres]

Дедуктивист остро чувствовал каждое прикосновение к себе хрупкого тела, тонул в огромных глазах, растворялся в мелодичном голосе…

Они закружили совсем уж быстро, а потом…

Потом как-то так получилось, что трость выпала из рук Вийта, и Ветрана Петровна оказалась в его объятиях. Их взгляды встретились, дыхание замерло…

– Зачем вы так! – вскрикнула девица, отскакивая. – Как вы посмели! – Она нервно прошлась по комнате, пытаясь совладать с чувствами.

Мужской наряд, столь откровенно демонстрировавший обычно скрытую под платьем фигуру, шёл ей просто неимоверно.

– Ветрана Петровна… – пробормотал сыщик.

Юная графиня остановилась. Их взгляды вновь встретились, и время замерло…

Первой пришла в себя барышня. Она, будто избавляясь от наваждения, шевельнулась, встряхнула кудрями и отвернулась.

– Пить хочу! – буркнула она.

Ветрана Петровна бросилась к столу, схватила свой фужер, но тот был пуст.

– Ох уж эта мадам!.. – барышня говорила, но было видно, что этим девушка лишь пытается преодолеть охватившее её смущение. – А к своему бокалу и не притрагивалась! Ни разу не вдохнула этот свой смрад!

– Фирс, принеси воды, – буркнул Вийт, который, балансируя на одной ноге, пытался поднять трость с пола.

– Подожди, – задумчиво произнёс истопник. – Я вообще не видел, чтобы медиум вдыхала пары бензола ни в зале, ни здесь. А ты?

– Нет, – сыскной надзиратель подхватил наконец свою палку. – Она таскала бокал повсюду… Даже пыталась забрать его с собой в переднюю… Нет, ни разу.

Фирс приподнял бровь.

– Вот как! – хмыкнул Ронислав Вакулович, внимательно посмотрев на помощника.

– Что? – растерянно спросила Ветрана Петровна.

Сыщик сделал шаг вперёд, замахнулся тростью, будто хотел одним ударом разбить фужер, но передумал и подхватил бокал пальцами. Поднёс к свету.

– Странно… – пробормотал сыскной надзиратель.

Выглядел он озадаченным.

Одним движением Вийт выплеснул содержимое сосуда на чёрную скатерть. Обильная жидкость растеклась по столу и закапала на пол. Резкая вонь ударила в нос.

Сапфира в бокале не было…

– А в остальных сосудах? – бесстрастно спросил Фирс.

Вийт быстро перевернул рюмки. К тяжёлому запаху бензола примешался ещё и спиртовой дух.

Камня, однако, не было и там.

Мужчины растерянно переглянулись. Юная Мйончинская прыснула.

– Может, ещё танец?

Вийт обводил взглядом предметы на столе. Поднял чёрную свечу. Повертел её и так, и этак. Даже помял пальцами.

– Самодельная, это понятно, – проговорил он. – Много вкраплений жира и глины… – дедуктивист покачал головой. – Такая свеча вообще не может гореть беспрерывно! А значит… – он поднял глаза на истопника. – А значит, её принесли сюда не для того, чтобы она светила, а для того, чтобы она погасла…

Фирс задумчиво кивнул.

Ронислав Вакулович бросил свечу на стол, повернулся к окну и открыл створку. Живительный ночной воздух потёк в пропитанную бензоловым духом комнату.

– Остаётся только одно место, куда за несколько секунд темноты можно было спрятать сапфир, – вдруг сказал истопник. – Ветрана Петровна, уберите волосы под фуражку! Мы выходим.

Мадам Волошская как раз общалась с духами. Её руки двигались в воздухе, глаза были закрыты, изо рта доносился низкий, пугающий звук. Ему вторило шипение обеспокоенной змеи.

Квят с благоговением следила за каждым движением герметистки.

Угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич сидели в разных углах, каждый погружённый в собственные думы.

Городовой охранял парадную дверь.

– О, Танит и Баал-Хаммон! – вскричала спиритистка, когда Вийт остановился рядом. – О, священный Мелькарт!..

– Это позже! – сказал сыскной надзиратель. – Пока же позвольте ваш жезл!

– Невозможно! – возопила мадам Волошская, отскакивая. – Прикосновение непросветлённого уничтожит силу талисмана!

Она взмахнула скипетром, будто тот мог развеять детектива в воздухе. Уж оторвал голову от навершия и зашипел.

– Что ж, – произнёс сыщик, – мне и отсюда видны и неестественное утолщение тела гадины сразу за головой, и царапина на вашем большом пальце!..

Экзистенциалистка резко спрятала руку с жезлом за спиной.

– Я слаба, но мощь моя велика! – воскликнула она.

Угледобытчик и геолог поднялись. Вдова с интересом подступила поближе.

– Мадам Волошская принесла с собой свечу, которая неизбежно должна была погаснуть, – сказал Вийт, поворачиваясь к присутствующим. – Едва это случилось, она в наступившей темноте затолкала сапфир ужу в глотку. Гадина, с которой поступали столь бесцеремонно, нанесла укус, отсюда и царапина. Ну а утолщение тела змеи – это сам сапфир!

Госпожа Квят ахнула. Лукасевич и Кисель переглянулись.

– О, Эшмун! – вскричала оккультистка, принимая самые невероятные позы. – Не карай дерзнувших слишком сурово! Сохрани им жизнь, хоть какую!..

Спиритистка двинулась к двери. Городовой испуганно попятился.

– Я обвиняю вас в страховом мошенничестве, мадам Волошская, – сказал дедуктивист, положив тяжёлую ладонь на плечо преступницы.

– Вы представляете, каким силам бросаете вызов? – с ужасом пролепетала вдова Квят…

Молчаливые гости, стараясь держаться в ночной тени, тихо покидали особняк. В тюремном экипаже сидела мадам Волошская. Она шипела сквозь решётку, произносила на непонятном языке заклинания и простирала к небу закованные в кандалы руки.

Вокруг сыскного надзирателя Вийта толпились хроникёры. Их беспокойное мельтешение мешало двум дагеротипистам делать снимок героя. Слуги специально встали с факелами вокруг сыщика, чтобы получше высветить его лицо, однако самый наглый из газетчиков, известный журналист Квитославный, то и дело пытался влезть между ними.

Израсходовав не менее трёх пластин, дагеротиписты удовлетворённо отступили.

– Господа, благодарю, меня призывают неотложные дела! – тут же воскликнул сыщик, скомкав ответ на очередной вопрос.

Опираясь на трость, он взбежал по лестнице и скрылся в доме.

В передней рыдала вдова Квят. Угледобытчик Кисель суетился вокруг неё. Геолог-поэт Лукасевич, будто в прострации, сидел на стуле и, не двигаясь, глядел перед собой.

Вийт подошёл к женщине и успокаивающе коснулся пальцами её плеча.

– Полноте, – сказал он, – всё уже закончилось!

Хозяйка дома, всхлипнув, кивнула.

Ронислав Вакулович поклонился и направился к заднему выходу. Уже переступая через порог, Вийт пониже надвинул на голову фуражку и прикрыл лицо ладонью.

В тёмном переулке, однако, никого не было. Лишь в паровом экипаже ёжился, будто от холода, студент Мйончинский да заканчивал приготовления к отъезду на своём насесте Фирс. В топке ревело пламя.