Глеб Васильев - Единственный [litres самиздат]

– То есть как?! – Аркадий чуть не подавился сочным куском кабанятины. – У вас же рация должна быть или радиостанция! Обязана же быть возможность подмогу вызвать! А то пожар или браконьеров если сотня объявится? Год будете ведерком из колодца тушить и по одному из кустов отстреливать?

– Твоя правда, – старик виновато развел руками. – Рация есть, а толку в ней нету. В этот раз посылку для меня, видать, какой-то лопух собирал. Все по списку, как обычно, положил, а батарейки – нет. Я тоже хорош – сразу не проверил, а когда обнаружил, то вертолета уже и след растаял. С радиостанцией та же беда. У меня тут электричество от дизельного генератора. А лопух тот, который мне посылку собирал, все по списку – как обычно. А топлива дизельного не положил. Ни топлива, ни батареек. Спохватился, да уж вертушки – поминай, как звали. Выходит, без недели год нам тут с тобой сычевать.

– Уважаемый Сан Саныч, очень вас прошу, скажите, пожалуйста, что вы сейчас пошутили, – взмолился Аркадий. – Нельзя же человека на год вот так бросать!

– Это, может, вы – дизайнеры так шутите, а нам, простым людям, не до шуток. Жизнь у нас такая – не до смеху.

– Ну как же так? – молодой человек, уже уверовавший в скорое спасение и возвращение к привычной жизни, которая теперь казалась не пресной, а очень даже желанной, жалобно всхлипнул.

– Да ты, Аркаша, нюни не распускай, – неожиданно мягко проговорил лесник. – Люди, бывает, по двадцать лет ждут, когда их с необитаемого острова подберут. А то, случается, и дольше ждут, да так и не успевают дождаться. С ума сходят от одиночества. Волком на луну воют. Только и мечтают, что вновь голос человеческий услышать. Все готовы отдать, лишь бы с кем-нибудь живым на языке родном поговорить. Слыхал выражение такое – роскошь человеческого общения? То-то и оно. Величайшая роскошь во всем мире, а то и во всей Вселенной!

– И что же мне, радоваться теперь?

– Именно! Правильно говоришь, радоваться! – обрадовался Сан Саныч. – Будем вместе с тобой на охоту ходить! Я тебя всему, что сам знаю, научу. И как кабана завалить, и как лося приманить. А то, может, мы и медведя с тобой на пару осилим, Аркаша!

– Я не хочу убивать животных…

– А еще я тебе покажу, как картошку прямо в тайге выращивать можно! Огурцы, помидоры, петрушка, укроп – все, что на столе видишь, это я сам своими руками вырастил! У меня семена репы, редиса, тыквы припасены – все руки не доходили, а вместе мы с тобой такой огород устроим, все обзавидуются!

– Вот уж повод для радости…

– Так и про общение не забывай! Будем на звезды смотреть, да разговоры разговаривать! Я тебе таких историй расскажу – нигде такого больше не услышишь, да не прочитаешь! Такой мудрости наберешься, что через год и улетать не захочешь!

– Спасибо. Я понимаю, что вы пытаетесь меня подбодрить, и ценю это. Просто… просто пока я был там, в тайге, и как-то выживал, меня моя жизнь почему-то не очень беспокоила. Мне в какой-то момент стало все равно, выберусь я отсюда живым или нет, – Аркадий шумно сглотнул комок, подступивший к горлу. – А потом я встретил вас, и вы… Да, я знаю, что вы мне ничего не обещали, но… Встреча с вами подарила мне надежду на то, что моя жизнь не закончится здесь. Я стал воображать, фантазировать о том, как вернусь, как буду наслаждаться тем, что у меня было всегда, и что я не ценил. Теперь же… год среди кабанов, медведей, браконьеров и лесных пожаров. Простите, едва ли мне удастся заставить себя радоваться.

– А ты, Аркаша, и не заставляй! – Сан Саныч почти ласково потрепал молодого человека по руке. – Ни к чему над собой насилие. Ложись спать. Утро вечера не только мудренее, оно еще и зачастую радостнее выходит. Успокоишься, пообвыкнешься, а там и вкус к такой жизни почувствуешь, да и сам непроизвольно радоваться станешь.

– Хорошо, – кивнул Аркадий.

– Занимай ту лежанку, что возле печки. Если по нужде приспичит – удобства возле дома, как выйдешь – сразу направо. Ты, наверное, заметил? Там два сарая. Уборная в том, что поменьше. Ну, да ты и не спутаешь. Второй сарай я на замок запираю. У меня там оружие, патроны, припасы всякие – негоже, если браконьер или еще кто посторонний залезет. А сортир-то не заперт. От кого его запирать? Так что мимо туалета не промахнешься, если даже захочешь.

– Я понял. Доброй ночи, – в мрачном настроении Аркадий плюхнулся на лежанку в том же полотенце, в котором вышел из бани, и, полчаса проворочавшись с боку на бок, забылся сном.

Когда молодой человек проснулся, вокруг была непроглядная темнота. Потратив несколько секунд на то, чтобы вспомнить, где он находится, Аркадий понял, что его разбудило именно то желание, для удовлетворения которого в хозяйстве Сан Саныча имелся сарай поменьше.

Больно ушибив ногу о стол и опрокинув табурет, дизайнер, наконец, сумел выбраться из избы. Звездное небо давало достаточно света, чтобы силуэты обоих сараев были различимы, и Аркадий уверенно устремился к тому, который был ему рекомендован. Несмотря на царящую в туалете темень, молодой человек успешно справил нужду и вышел из сарая, собираясь вернуться к лежанке.

В момент, когда он успел сделать несколько шагов по направлению к избушке, его внимание привлек негромкий щелкающий звук. Оглядевшись по сторонам, Аркадий заметил, что из-под двери сарая покрупнее пробивается голубоватый свет.

– Вот, значит, как у тебя электричества нет, – пробормотал дизайнер и решительно подошел к постройке. Раздумывая, как взломать замок, о котором говорил Сан Саныч, он дернул за ручку. Дверь беспрепятственно распахнулась.

Внутри сарая в тусклом свете, идущем снизу, Аркадий увидел полки, уставленные разными банками, коробками и бутылками. Над одной из полок висела двустволка – точь-в-точь такая же, с какой его встретил Сан Саныч. Взяв ружье в руки, молодой человек обратил свой взор на источник света – распахнутый люк в деревянном полу. Рядом лежал сдвинутый половик. Видимо, о существовании люка случайным посетителям знать не полагалось.

Повесив ружье на плечо, Аркадий ступил на лестницу, уходящую вглубь светящегося зева тоннеля, и стал спускаться вниз. Для обычного подпола тоннель оказался чересчур глубоким. Его стены были отделаны металлическими плитами, скрепленными мощными заклепками, каждая из которых в диаметре была не меньше пинг-понгового мячика. Спуск занял несколько минут. Добравшись до конца лестницы, молодой человек огляделся и не смог сдержать матерного возгласа.

– Так вот, значит, как! Топливо да батарейки, говоришь! Ну-ну, твою же мать! – от нахлынувших эмоций Аркадий сплюнул на пол.

Вокруг него было просторное ярко освещенное помещение, вглубь которого уходили многочисленные ряды стоек с десятками и сотнями серверов, гудящих вентиляторами охлаждения и перемигивающихся огоньками светодиодов. Посреди бункера возле лестницы располагалось рабочее место, оборудованное четырьмя широкоформатными мониторами, странного вида клавиатурой с множеством кнопок, испещренных неизвестными Аркадию символами, джойстиком, напоминающим об игровых автоматах прошлого века, парой аудиоколонок и микрофоном на стойке. По экранам мониторов бежали строки машинного кода, который дизайнер мобильных приложений распознать не мог.