Сергей Скурихин - Копейка [litres самиздат]

На приёме у врача всё прошло довольно гладко. Сперва меня отчитали за неявку. Пришлось соврать, что я спал как сурок двое суток на фоне сохраняющейся слабости. После чего терапевт сменила гнев на милость, сочтя крепкий сон признаком грядущего выздоровления, и назначила мне на ближайший понедельник.

По пути домой я зашёл в подъезд, где жил Евгений Петрович. Дверь в подъезд, как и сам дом, была старая, и кодовый замок на ней жильцы так и не удосужились поменять. Я троеперстием ткнул в самые потёртые кнопки, а затем поднялся на площадку между первым и вторым этажами.

Почтовый ящик с номером «54» был пуст, значит, его содержимое проверялось. Увы, смерть не сразу избавляет человека от квитанций, писем из налоговой и всякого рекламного мусора. Иногда отправителю безразлично жив ли ещё его получатель, ведь всё равно кто-то должен платить по счетам или вестись на «уникальные» предложения.

Но оставлять среди бела дня послание под дворником «копейки» мне уже не казалось надёжным способом связи. Поэтому я бросил конверт в почтовый ящик, зная что уж мой-то адресат точно его получит.

Вернувшись домой, я с порога услышал Сашино сипение и бульканье. В испуге я рванулся в комнату, но ничего страшного там не обнаружил. Наоборот, Саша искренне радовался, следя на экране за приключениями двух школьников. Глаза у Саши были по-кроличьи красны, а на коленях лежала наполовину опустошённая широкая тарелка. Я взял на кухне пакет с сушками и вернулся в комнату. Сев рядом с Сашей, я несильно прибавил звук и стал ждать.

Земля 38

Домофон прозвенел, когда на часах было 19-05. К этому времени Саша успел два раза поспать в кресле, не отходя от телевизора, а пустую тарелку с его колен я уже давно убрал в мойку. Саша тоже услышал звонок и вопросительно посмотрел на меня. Я успокоил его кивком, дав понять, что всё нормально.

Я нажал на круглую кнопку с ключиком и приоткрыл входную дверь. Наш лифт находился на очередной профилактике, поэтому минут через пять я расслышал медленные шаги и прерывистое одышливое дыхание.

Я сразу узнал эту пожилую женщину. Это именно она в день прощания с Евгением Петровичем недовольно смотрела на меня, стоявшего рядом с «копейкой». Я вспомнил, что звали её Ольга Николаевна.

Далее произошла душераздирающая сцена в лучших традициях немого кино. Я жестом руки предложил Ольге Николаевне пройти в комнату, но она словно окаменела, никак не отреагировав на моё приглашение. Мысленно похоронив ребёнка тысячу раз, она всё равно боялась получить подтверждение его смерти. Я не знал осталась ли в ней хоть капля надежды на то, что он жив. Тогда я пошёл за Сашей, но он опередил меня и вышел сам.

И два когда-то самых близких человека застыли в паре метров друг от друга. Время и пространство не только разделили их, но и сильно изменили их облик. Мать и сын, судорожно всматриваясь в лицо напротив, искали родные черты. Они были как две статуи, у которых жили только глаза. По глазам они и узнали друг друга. Саша подошёл к ней, и они неловко обнялись, точнее, сцепились руками. А потом они заплакали, каждый по-своему, кто как умел.

Я вышел на кухню и набрал полный чайник. В шкафчике над микроволновкой я нашёл коробку шоколадных конфет. Конфеты были не первой свежести, побелевшие, но другого угощения у меня не было.

Будничный свист вскипевшего чайника вернул нас всех в реальность. В прихожей затихли всхлипы, и я вышел, чтобы пригласить их к столу. Ольга Николаевна посмотрела на меня с благодарностью и тихо сказала: «Спасибо» . Она протянула мне пухлый конверт. Растерявшись, я взял его и буркнул в ответ несуразное: «Ему нужно варить каши» . И они развернулись и ушли. Я даже не сообразил их остановить.

Прошло несколько минут, а я всё ещё стоял в прихожей и теребил конверт в руках. Я вспомнил, что Саша ушёл в шлёпанцах на босу ногу, а ведь я ему хотел отдать свои старые кроссовки. И ещё я подумал, что наверное в конверте лежат купюры. Я собрался было уже догонять Ольгу Николаевну с Сашей, но решил сначала вскрыть конверт. Срезав боковую полоску, я достал письмо от руки на нескольких листах и старые бланки с печатями.

Письмо О.Н.

«Женя был очень талантливый. Я это поняла сразу, как познакомилась с ним, когда его назначили руководителем нашей группы. Фактически мы работали в закрытом НИИ при нашем градообразующем оборонном заводе. Женя ещё до перевода к нам, даже ещё учась в институте занимался этой проблематикой: перемещением физических тел в пространстве с использованием малых и сверхмалых энергий.

Я не стану подробно останавливаться на научной сути вопроса. Во-первых, простите, но Вы ничего не поймёте. Во-вторых, я давала подписку о неразглашении и гриф секретности с этих разработок до сих пор не снят, по крайней мере, мне об этом ничего не известно.

Знаете, те непростые годы были самыми счастливыми в моей жизни! Мы последовательно, шаг за шагом, приближались к решению поставленной задачи. Особенная заслуга в этом принадлежала, конечно, Жене. Это его новые идеи, его инженерно-конструкторские решения позволили нам сдвинуться с мёртвой точки. Уже на второй год опытных работ мы могли перемещать в пределах стола спичечный коробок, а энергии для этого требовалось меньше, чем для одного светодиода!

Да-да, не смейтесь, тот самый пресловутый спичечный коробок. Тогда все ещё бредили телекинезом и пытались двигать спичечные коробки одной силой мысли. А мы же их успешно передвигали с помощью устройства, разработанного под руководством Жени. Этому устройству мы дали рабочее название «Блок-1».

Поначалу опытные образцы обладали существенными недостатками. Например, по массе и габаритам первые устройства «Блок-1» значительно превышали сами объекты, которые нужно было перемещать. Но за пять лет работы нашей группы мы добились в этом направлении серьёзного прогресса. Так, для перемещения силикатного кирпича на расстояние до одного метра нам уже достаточно было блока размером как раз со спичечный коробок.

А когда Женя додумался использовать волновой излучатель, то это стало настоящим прорывом в наших исследованиях! Дело в том что расчётным путём он определил длину волны, воздействие которой на объект с запущенным блоком, позволяло резко сократить объём поглощаемой энергии. Если быть точной, Женя рассчитал ширину волнового диапазона, а мы стали экспериментировать уже с определёнными длинами волн, которые в него входили.

Нашей группе нужно было пошагово провести сотни опытов и зафиксировать их результаты в журнале. Вы не представляете, с каким энтузиазмом мы приступили к этой большой работе. И результаты не заставили себя ждать. Когда стола уже стало не хватать для перемещения объекта, то в заводской столярке для нас сколотили опытный стенд длиной в пять метров. А через несколько месяцев и это расстояние было покрыто.