Константин Мазин - Defemtive [litres самиздат]

На люстре висела рыжая девочка с завитушками. Одета она была безобразно. О том, в каком состоянии её найдут, девушка явно не думла. Нижнее белье было, естественно, вчерашнее, и валялось оно где-то около кровати, закинутое туда в порыве страсти. Такие девушки нравились Ксю, у них виделся тщательный уход за собой. Сделать завитушки и подкрашивать волосы, несомненно, долгий процесс. Если она такой родилась, то это вообще какое-то небывало везучее рецессивное скрещивание.

Вторая лежала на кровати. На ней не было одежды. Только на руках были наручники. Точнее одна рука была прикована к старой кровати, а вторая была привязана. Кровать из прошлого века сбежала, похоже. Железный ободок на месте, куда клались подушки. Дальнейший осмотр показал, что эту уродливую штуку спаяли по заказу, причем не особо качественно. Нашлись следы перепайки. Эта средневековая кроватка должна была убить девушку, лежащую на ней, но точно не её подруга. Ноги не были привязаны, похоже на них сидела привязщица, и делала что-то неприятное. На груди виднелись ужасные засосы. Чтобы научиться делать такие, стоит сходить на тысячу засосных тренингов и получить диплом засосолога. Было больше похоже на шрам от ножа. Знаете, такой красно-синий порез, очень неприятный на вид. Прекрасно, конечно, но это не всё описание. Похоже, девушке перестало хватать зубов, и та взяла ножик. Соски, руки, вены. Просто перечисление чего-то, не думайте об этом. Девушка не умерла от кровопотери. На шикарных черных волосах был кровоподтек. А за волосами огромный шрам, точнее сказать дыра, но звучать будет не особо красиво. Хуже картину стоит поискать, но одна проблема. Не найдешь.

Квартира являлась произведением искусства. Всё здесь не подходило друг к другу. Классическая огромная люстра, средневековая железная кровать, современный стол с компьютером и переход в странную кухню. На ней все было футуризматично-маразматично. Стеклянный стол с запиской, прозрачный холодильник и железного цвета ящики. Кран был с душем, конечно же. Да, самая важная часть это записка, но кухня и правда давала познание, что эти девушки не имели вкуса.

Степан был там с самого начала. Опять улыбчивый. Он вообще странный человек. Он смотрит на трупы и радуется, как настоящий маньяк. Это странно, что он до сих пор на этой службе. Место у него странное, зарплата такая себе, если это имеет разницу. Разница в зарплатах позволяет накопить на что-то большое в разные промежутки времени, а еда и прочие физиологически-низменные потребности человека доступны всем. Неважно, его история, хоть и интересна, но не её время.

– Как дела? – подошла к Степану Ксю.

– Ни привета, ни ответа. Похоже, гражданка К. Вам всё же предстоит расследование.

– О чем ты? – начала не понимать она.

– Я о том, что, похоже, та неделя в клубе была не зря. Да, я про неё знаю, не смотри на меня так, я всё же детектив, неважно, что бывший. Общественность начнёт давить, это уже какая-то закономерность. Приходит девушка и убивает партнера. До этого были мужчины, а теперь нет. Я не думаю, что эти «совпадения» связаны какими-то гомофобными нитками, но теперь будет страшнее. Вне зависимости от твоей ориентации к тебе придет баба и зарежет тебя – на последних словах появилась улыбка.

Честно говоря, улыбка на его лице появлялась очень странно. Ксю никогда не видела его партнеров или партнерш. Кстати, слово «баба» уже стало довольно матерным и слишком неуважительным. Сказать, что Стёпа не пересекается с женщинами и поэтому так себя ведет, было бы глупо. Он, конечно, ещё тот голубой берет, но это в прошлом. Да, он вроде так и не стал детективом. Зачем он врет?

– Спасибо, Степан! – театрально сказала Ксю. Она не особо долго тренировалась (баловалась) перед зеркалом и получалось не злобно. Никогда. Всё из-за доброй внешности. Ох уж эта природная обаятельность, что с ней поделать?

– Извини, а ты… – парень просто ушел. Странно.

Ладно, надо и разобраться со всем этим. Как бы ни хотелось, но этот дед прав. Проблема одна, опять нет свидетеля, нет улик, есть только убийство. Надо решить все это до зимы, хотелось бы до выборов, но до них две недели, слишком мало времени. Хотя, попробовать можно.

Ксю уже хотела уходить, как подошёл один из команды в чёрном. Но показал планшет с запиской девушки. Да, про эту штуку нельзя забывать, хотя там и написана чушь:

«Я не знаю, что я сделала. Произошло что-то невероятное. Я проснулась и увидела всё то. Не хочу в тюрьму, поэтому сделаю с собой что-то плохое. Прости мам, прости мамуль, прости братик. Надеюсь, вы понимаете, что я сделала это не специально. Это алкоголь. Я не должна была пить, никогда! Если я перерожусь, то никогда не стану пить. Простите за меня. Последнее время я была в депрессии. Много пила и пожалуйста, никому не рассказываете, что у меня в коробке в среднем ящике стола. Как минимум Васечку. Извините, семья.

Постскриптум: не хороните меня, сожгите»

Что может дать эта бумажка? Малолетка перебрала с алкоголем. Депрессия без медицинских показаний. Как это достало. Каждый придурок может прикрыться этим термином, не понимая, что у него просто грусть. Представляем картину. Девушка много пила, жила последнее время в грусти или депрессии, сняла или начала встречаться с какой-то девушкой. Хотя, она и могла быть лесбиянкой. Ага. Но это информация ничего не даёт. У нее есть семья. Она написала записку перед смертью, за это спасибо. Только не помогает нифига.

Лучше узнать, почему Степа такой весёлый. Какой-то он странный в последнее время. И зовет себя детективом. Она что-то не так прочитала? Ладно, Альбина, открой мне: «Признание Степана для суда».

Не знаю, как это написать. Друзья, вы, конечно, не считаете меня своим другом. Всё, что произошло – это моя вина. Конечно, я не участвовал во всем этом беспределе, не крышовал и не брал взятки. Это даже не халатность. Это необразованность, я не мог предположить, что так может быть, думал, что данное действие возможно. Предполагать я все это мог, я мог попробовать бороться, но решил сделать все проще. Извиняюсь, что путаюсь.

Обычный день, не что не предвещало беды (извиняюсь за мою лексику, я не очень много читаю). Я как обычно проснулся ближе к десяти утра. Мой официальный рабочий день начинается примерно в девять, но там нужно походить по району, иногда на это можно забить. Проснувшись, я сделал себе неплохого капучино из чайника и пакета. Душ, туалет и тому подобное. Дальше, я лениво побрел в участок.

Типичная рабочая работа. Столы завалены кучей полу полезных бумаг, на стене висит президент. Думаю, если вы сейчас придете в мой офис на Новой, там ничего не изменилось. Уродский деревянный шкаф с зеркалом и плохо открывающейся правой дверцей. Стены со слетевшей синей и жёлтой краской, наполняют комнату странным ароматом. Гнили. Как будто, мы и правда, являемся мусорами, а не правопорядком. Ребят, мы тоже страдаем.