Дарья Кандалинцева - Ведьмы горят на рассвете

Что-то отскакивает от моего ботинка, когда я ёрзаю на стуле. Опустив глаза, вижу маленький жёлтый топаз. Не аметист, жаль.

– Вы уверены, что Джасна жива? – интересуется Нилам, доставая с полки крошечную бутылочку с чёрной, как оникс, жидкостью, и капая несколько капель в свою кофейную кружку. – Потому что если нет, мне конец после того, как я попытаюсь заглянуть в воспоминания мёртвого человека.

– Погоди, – его слова заставляют меня позабыть обо всём моём любопытстве. – Ты собираешься это пить сам? Я думала, вы хотите, чтобы я…

– Ты вообще знаешь, как это работает, Славич?

Я сглатываю.

– Конечно. – «В теории».

Нилам вскидывает свои густые брови, держа кружку в одной руке, а перчатку Джасны, которую до этого раздобыла Лав, в другой.

– Ты пьёшь это и… засыпаешь, – начинаю я медленно, пытаясь припомнить, что однажды читала. – Загвоздка лишь в том, что нужно быть постоянно сконцентрированным, непрерывно помнить о том, что это воспоминания, а не реальность и не твои собственные мысли. Потому что один неверный шаг, и можно запутаться в собственном подсознании. Потерять связь с реальностью, сойти с ума. – Мой взгляд мечется между ним и Миром, потому что оба слушают меня, но молчат. – А ещё воспоминание за воспоминание. Взяв одно, ты должен отдать одно из своих взамен. Забыть день из прошлого.

Одобрительно кивая, Нилам присвистывает.

– А она домашку-то делала, Мир. Вижу теперь, почему ты предпочитаешь подобный актив живым. Мы можем использовать книжку, которую она называет мозгами.

– Я не энциклопедия.

– Конечно нет, детка. Слишком блестящая для старой бумажки. И ты когда-нибудь использовала морокс прежде?

Я раздумываю над тем, чтобы соврать. Может, смогу использовать зелье, чтобы пережить свой собственный последний день заново, увидеть лицо человека, который был рядом со мной в ту ночь. Однако не уверена, что смогу вспомнить то, что моя память заблокировала намеренно. Кроме того, возможность пережить снова тот кошмар не входит в мой список желаний.

– Нет, – качаю головой я. – Не использовала.

– Что ж, тогда да, его собираюсь пить я, – откидывая одеяло, Нилам плюхается на диван. – А теперь валите. Нечего пялиться, словно извращенцы, как я сплю. – Делает глоток, морщась. – Позову вас, когда закончу.

– Надеюсь, не как в прошлый раз, – цокнув языком, Мир подкидывает камешек с металлическими прожилками в воздух, ловит на лету и направляется к двери.

Но я не двигаюсь.

– У тебя есть воспоминание, которое ты готов забыть навсегда, Нилам? – спрашиваю я.

– Куча.

– О чём?

– Детство.

Глава 12. Ярослава

– Разве можно использовать зелье как наркотик? – спрашиваю я, когда мы возвращаемся в коридор. Ближе к полуночи вечеринка, кажется, стала лишь громче, смех безумнее, а воздух горячее.

– Что, твои волшебные книжки не научили, как веселиться с помощью магии? – Мир замирает на углу лестницы у перил, глядя на танцпол внизу. Два прожектора отбрасывают свет ему на лицо, один синий, другой фиолетовый, и профиль Мира запечатлён между ними, точно картина, которую ты тайком наблюдаешь сквозь замочную скважину на рассвете. В красках утреннего, обманчивого тумана.

– Нет.

– Не слушай Лав. Морокс не наркотик, это… обезболивающее. Убирает боль твоих мыслей, – продолжает он, поправляя правой рукой запонку на левом манжете. По-прежнему отказывается смотреть на меня. – Лекарства тоже опасны, если использовать их не по назначению, верно? С магией так же. Морокс позволяет ненадолго забыть о насущном, что вне нашего контроля, если выпьешь не больше того, что нужно, чтобы погрузиться в прекрасный сон без сновидений, но в то же время продолжать бодрствовать. Никаких переживаний, никаких ожиданий, никаких осуждений. Столь желанная всеми жизнь в моменте. – Он вздрагивает, когда его пальцы сжимают запонку чуть сильнее, чем нужно. – Блин.

Мы оба смотрим на каплю крови на кончике его пальца, лишь она одна связывает наши взгляды.

– Подожди здесь, хорошо? – не дожидаясь моего согласия, он отправляется вниз по ступенькам.

«А куда я могу уйти?» – думаю я, наблюдая, как он подходит к бару и берёт салфетку, чтобы стереть кровь. Бармен предлагает напиток, Мир отказывается, но потом просит что-то, из-за чего бородатое лицо парня перекашивает от удивления.

От нечего делать, я снова лениво оглядываю клуб. Теперь, рассматривая всё получше, думаю, понимаю, что имел в виду Нилам, говоря, что люди приходят сюда за магией. Всё кажется обыденным, однако за вуалью пьяной беззаботности есть что-то… приятное. Вкус прогулки в ночи, когда никто не подслушивает, не подглядывает, не обращает внимания на твои ошибки. Аромат свободы – по крайней мере такой была для меня всегда магия.

Большинство напитков в руках у людей слегка светятся изнутри, точно неоновые. И каждое лицо чуточку дерзкое, чуточку самоуверенное. «Никаких ожиданий, никаких осуждений». Позволишь ли себе быть самим собой, если уверен, что никто не станет подвергать твои взгляды и решения критике? Вот он, подземный мир, который я жаждала найти, где каждому есть место. «А мне до сих пор нет».

Отделившись от танцующей толпы, у барной стойки появляется Лаверна, её щёки горят, а волосы растрепались. Она свешивает руку Миру на плечо и что-то весело шепчет ему на ухо.

Мир качает головой.

Лав тогда берёт его под руку и тянет, увлекая присоединиться к ней. Когда Мир остаётся сидеть, она вздыхает, усаживается на стул рядом и начинает всё сначала.

– …никогда! …до… сегодняшнего дня! – её голос долетает до меня отрывками, когда меняются песни.

Вместе с ответом Мир указывает в мою сторону. У меня перехватывает дыхание, когда взгляд Лаверны устремляется наверх. Она не видит меня в тени угла лестницы, однако я вижу недовольство, искажающее её лицо. «Она?» – Лав указывает пальцем наверх, опять опуская глаза на Мира. Внезапно чувствую себя беззащитной, будто снова стала маленькой девочкой, уклоняющейся от летящих в неё за школой камней.

Мир кивает.

Она, что? Та, которая портит вечер? Та, которая нас всех спасёт? Не хочу быть ни той, ни другой. Кислая обида оседает на языке при мысли об этом. Я мечтала о том, чтобы избавиться от своих сил целых два года до того, как умерла, потому что магия отравляла мне жизнь, а теперь хочу силы обратно? Снова становлюсь прежней собой, нуждающейся в поддержке и защите. Слабачка. «Трусиха». Простая… девчонка. Но почему мне этого недостаточно? Татии было достаточно.

Две подвыпившие девушки, обнявшись, пошатываются на лестнице и врезаются в меня. Они не выглядят беззащитными. Их разгорячённые тела толкают меня, чуть не сбивая с ног, и я хватаюсь за перила, чтобы удержаться, больно ударяясь бедром о металл.