Петр Хомяков - Тайна царя Иоанна

– Да мало ли? Может, Юрий, что выбросил, или обронил. А тот заинтересовался. Может такое быть? Может, ведь Юра нашел здесь что-то. Потом может того вспугнули и он дал деру.

– Мальчики, играть в детективов, конечно же, интересно, – прервал их Кузнецов. – Но мы не на следствии, мы на войне. А тут не надо выяснять истину в деталях. Надо знать только то, что важно для выполнения задачи. А задача наша найти библиотеку. Она где-то здесь.

Но где? Давайте искать. Но прежде осмотримся еще раз и решим, что нам может подсказать это решение. Надеюсь, Виталий, теперь ты не будешь столь скептичен к процессу размышлений.

– Нет, Святослав Михайлович. Но обрез я все-таки достану.

Он шагнул к сумке.

– Стой, где стоял! – раздался голос из коридора. И в освещенный факелами зал вышел из темноты Муртазов.

В руках у него был пистолет.

Виталий попытался сделать какое-то движение. Муртазов выстрелил. Пуля взбила фонтанчик песка у ног Виталия.

– Стоять, я сказал! – рявкнул Муртазов.

Виталий замер там, где стоял. И тут Кузнецов совершенно спокойно сказал:

– А вот и наш хоругвеносец, – И добавил. – У попа была собака. Он ее любил, и снял на видео. За что был отлучен от церкви.

Алексей рассмеялся. Виталий тоже. Шок от появления Муртазова был преодолен. А авторитет Кузнецова как командира укреплен.

Даже в неверном свете факелов было видно, как побелел от гнева хоругвеносец.

– Вот сейчас я вас всех перестреляю, суки. И тогда вы посмеетесь в аду, враги православия!

– А библиотеку сам найдешь? – спокойно спросил Кузнецов.

Муртазов на мгновение задумался. Но, кажется, принял решение. Он начал поднимать пистолет, целясь в Кузнецова и наслаждаясь тем, как тот начинает терять уверенность.

Профессор всеми силами стремился только к одному. Сохранить спокойствие, сохранить достоинство, не поддаться животному ужасу. Честь и достоинство, честь и достоинство, честь и достоинство, – стучало в мозгу, вытесняя из головы животный страх.

Он выпрямился и посмотрел Муртазову в глаза.

Между тем Виталий, стоявший к хоругвеносцу ближе всех, собирался, готовясь к невероятной атаке в прыжке. Благо, целился Муртазов не в него, а в Кузнецова.

Наконец, Муртазов поднял пистолет, и не в силах отказать себе в демонстрации превосходства, спросил:

– Может помолишься, безбожник?

– Стоять, милиция! – прервал Муртазова голос из темноты.

Хоругвеносец резко обернулся, и увидел выходящего на свет Мыльникова. Пистолет в его руке был направлен в грудь Максима. Бывший спецназовец на какую-то доли секунды замер в изумлении. Если бы Мыльников не был в форме, этого секундного замешательства не последовало бы. Но подполковник милиции, да еще в фуражке, хотя и весьма помятой, в такой обстановке был просто неуместен.

Впрочем, замешательство длилось не долго. Муртазов по какой-то немыслимой траектории начал смещаться в сторону, уходя от нацеленного на него пистолета. Одновременно он разворачивался и поднимал пистолет, сам беря Мыльникова на мушку.

Виталий чутьем классного спортсмена-единоборца мгновенно оценил обстановку. В длинном прыжке он нанес Муртазову удар ногой. Дистанция была велика. И поэтому удар получился достаточно смазанным. Не могло быть речи и о точности. Виталий бил наугад, не пытаясь снести или завалить Муртазова.

И, тем не менее, он его достал. Грянул выстрел. Муртазов нажал на курок чуть раньше времени, не успев толком развернуться в сторону Мыльникова. И, кроме того, получив ощутимый, если не удар, то толчок.

Пуля, тем не менее, прошла буквально в паре сантиметров от головы Мыльникова и он инстинктивно спустил курок. Муртазов выронил пистолет и отлетел к стене, сильно отброшенный ударом пули, выпущенной с такого близкого расстояния.

Тем не менее, он был жив. Пуля Мыльникова попала ему в грудь, но не задела сердца.

Слившиеся почти в один два выстрела повергли присутствующих в ступор. Виталий стоял на том месте, где он завершил свою атаку, с трудом сохранив равновесие после такого кульбита.

Стояла тишина, прерываемая тяжелым, с присвистом, дыханием Муртазова. Он полу сидел, привалившись к стене, смотря на присутствующих со смесью ненависти и боли.

Вдруг Мыльников явственно ощутил, как в его затылок уперся твердый холодный предмет. Сомнений быть не могло, это был ствол пистолета.

Как будто сверху до него донесся голос Тамары. И это было действительно так, ибо она была почти на голову выше его и сейчас стояла за его спиной.

– Браво, мой колонель, а теперь добей его, мой рыцарь.

Мыльников был ошеломлен. Дуло пистолета у своего затылка, голос не весть откуда взявшейся Тамары. Страх, обида, растерянность охватили его. Но приказ Тамары он выполнил. Как сомнамбула приподнял он руку и не глядя выстрелил в сидевшего Муртазова. Тот захрипел громче и сполз по стене на землю.

– Не мучь, человека, Семен. Еще раз и в голову.

Мыльников помедлил. Ствол жестче уперся ему в затылок.

– Ну, мой рыцарь, вперед!

Мыльников выстрелил еще раз. Муртазов затих.

Вдруг Мыльников почувствовал, что ствол пистолета, упиравшегося ему в затылок, резко переместился в сторону. За спиной и сбоку от него раздался выстрел. Потом еще один.

В паре метров от него на полу подпрыгнул, разбиваемый выпущенными Тамарой пулями пистолет Муртазова. А Виталий, попытавшийся было резко наклониться к нему, отпрянул назад к стене.

Он сделал бы это раньше, пока Мыльников стрелял в хоругвеносца. Но красота Тамары и необычность ее поведения повергла его в замешательство. Когда же он, наконец, оценил обстановку и принял вполне разумное решение попытаться завладеть пистолетом, было уже поздно. Тамара заметила его поползновение.

– Спокойнее мой мальчик, – сказала она ровным голосом. – Из-за твоего нетерпения пришлось испортить хорошую машинку.

– Вы ко всему прочему еще и мастер спорта по стрельбе, княжна? – спросил Мыльников, приходя в себя.

– Нет, только перворазрядница. Поэтому, если бы молодой человек сумел поднять пистолет, я бы не смогла мастерски выбить его пулей. Пришлось бы калечить мальчику кисть. Или, того хуже, всю руку. В них я бы сумела попасть.

– Мне можно повернуться к вам, княжна? Или надо бросить пистолет?

– По-моему, мы на «ты», мой колонель.

– Если уж переходить на испанский, то «тьенте колонель»…

– Ничего, Семен, еще станешь полковником. А теперь, если не возражаешь, уберем свои стволы и поговорим спокойно.

Мыльников убрал пистолет в кобуру и грузно полуобернулся к Тамаре, неуклюжий в тяжелом бронежилете.

– А вы, господа, присоединяйтесь к нашей беседе, – обратилась Тамара к стоящим у стены Кузнецову, Алексею и Виталию. – Кстати, профессор, вы, по-видимому, старший среди ваших товарищей. Поэтому попросите молодого человека, спасшего господина подполковника своим виртуозным маневром, впредь от таких резких движений воздерживаться. Теперь они излишни.