Петр Хомяков - Тайна царя Иоанна

Епископ легко рассмеялся.

– Вы в чем-то правы, коллега. Но подумаем вместе, что нам теперь делать.

– Знаете, наша беда в том, что мы играем в эти неформальные методы. Чего проще взять кого надо за глотку, используя наши официальные возможности. А так мы в постоянном дефиците сил и средств.

– Вы правы и не правы. Дело в том, что наши государственные структуры сгнили на корню. Именно поэтому администрация президента так активно создает сейчас структуры неформальные. Кто такие, эти «Свои», например? В перспективе обычная вспомогательная полиция. Да еще и пропагандистская служба. А наши хоругвеносцы это вспомогательная спецслужба и служба спецпропаганды одновременно.

– Но мы формируем их из тех же кадров, что и официальные службы. Во всяком случае, руководство и реальный актив. Зачем? Что меняется, если все сгнили?

– Другая система мотивации. С формальной точки зрения все эти «добровольные помощники» Кремля незаконны. И чем больше они делают правонарушений, тем больше оказываются повязанными. Сначала они идут к нам из-за шкурных интересов, ради карьерного роста.

Но потом, вдруг осознают, что в случае победы политических противников окажутся за колючей проволокой. И начинают служить властям за страх.

– А за совесть?

– Бросьте, коллега, – презрительно махнул рукой епископ. – За совесть?! Какая может быть совесть у этой сволочи?

– Такие слова в святых стенах, владыка!

– Пошли бы вы на х…й, коллега. Мы здорово вляпались. И теперь не до кривляний. Подумайте сами, формулируя выводы в терминах нашей профессии. Мы послали две группы. И две группы не справились с заданием. Основные исполнители убиты. У наших противников скорее всего есть свои люди в местном ФСБ. Мы даже не знаем пока, кто же на месте против нас работает. А тот, кто обеспечивает наши действия на месте, этот Маляев, что-то скрывает. В этом уверенны и вы и я. Да, по уму надо было бы установить за этим Маляевым слежку. Но поздно. Если он работает еще на кого-то, то уже успел добежать до этого кадра и советуется, как быть дальше.

– Но что же нам делать?

– Не знаю. Подумаю на досуге. Но этих капитана и старлея держите наготове. И чтобы никаких накладок. А то окажется в нужный момент, что они заняты по службе. Или в отпуске. Или в запое.

– Извините, владыка, но слишком уж вы спокойны.

– Для того, чтобы продуктивно думать нужно спокойствие. А сейчас действительно надо подумать. Не бежать куда-то, не следить за кем-то, тем более не мочить кого-то в сортире. А просто подумать. И тогда станет ясно, за кем следить, кого хватать, и кого мочить.

– А не опоздаем?

– На все воля Божья.

Кагэбэшный чистоплюй, – зло подумал генерал выходя от епископа. – Подумать ему надо. Просто ему все по барабану. Он нигде не замазан.

Ментовский кретин, – с ленивым презрением подумал ему вслед епископ. – И как эти придурки стали основной силовой структурой страны? Ведь действительно, полицейское государство напоминает больного, живущего на лекарствах. Все доходы этого больного идут на лекарства, а вся, таким образом поддерживаемая жизнь, на зарабатывание этих доходов. Нет, эта страна обречена. И надо понемногу дистанцироваться от таких кретинов. Но об этом деле стоит подумать. Хотя бы для тренировки ума.

Шикарная гостиная в особняке на окраине Южного Бутова была погружена в полумрак. Шторы были опущены. Хозяин не любил открытых окон. Наверное привык к обстановке закрытых помещений за время пребывания в местах не столь отдаленных.

Тем не менее, света в этом небольшом зале было достаточно, чтобы собеседники четко видели друг друга. Они сидели у изящного журнального столика в низких креслах напротив друг друга.

– Ну, доцент, – сказал хозяин дома, положив на подлокотники кресла свои татуированные руки, и вперив в собеседника свои желтые немигающие глаза, – рассказывай. Я слушаю.

– Василий Кузьмич, не надо так на меня смотреть. Я ведь не ваша шестерка и пугать меня не надо, – с неожиданной смелостью сказал Маляев.

– Борзеешь, доцент?

– Я понимаю ваши возможности в отношении меня. Но у меня есть перед вами четкие обязанности. Мы все обсудили, как это говорится, на берегу. И вы прекрасно помните, о чем мы договаривались. Так что по понятиям я совершенно чист.

– Ишь ты, слова-то какие знаешь. «По понятиям».

– Сейчас так даже в Кремле говорят.

– Но не в Министерстве же культуры, Аркадий Сергеевич, – перешел вдруг на нормальную речь хозяин дома. И как ни в чем не бывало, крикнул кому-то в глубину дома, – Верочка, солнышко, нам кофейку и все прочее.

Маляев улыбнулся. Впрочем, надо сказать, он выдерживал марку из последних сил. Внешность у хозяина дома была весьма выразительной и соответствовала его возможностям.

– Итак, Василий Кузьмич, докладываю. На стройплощадке нашли вход в подземелье. Но того, что мы ищем, ни Кузнецов, ни Тонков не нашли. После этого, Тонков велел своим работягам забетонировать стену.

Василий Кузьмич, похоже, был в курсе всего и прекрасно понял говорившего.

А Маляев продолжал.

– Тогда Муртазов бросился к дому профессора и чего-то там обнаружил. Прибежал ко мне, взял мою охотничью собаку и, ничего не объясняя, кинулся проч. Я сразу понял, что профессор куда-то пошел, и Муртазов хочет выследить его с помощью собаки. Я сразу отзвонился вашей команде. Она была наготове в своей «Газели».

Ребята поехали. Я им перезвонил. Они сказали, что ведут Муртазова и отзвонятся сами потом, чтобы я их не отвлекал. И потом, звонок мобильника может прийтись им некстати.

Я понял, и не звонил.

А потом прошло некоторое время и пропали все. И Муртазов, и ваши ребята. Сегодня меня вызвали к владыке и расспрашивали об этом деле весьма дотошно.

– Ментяры, суки рватые, – не удержался от реплики хозяин дома.

– Вы правы, Василий Кузьмич. Генерал ментовский так и представляется. Но и епископ больше похож на опера, а не на служителя Божьего.

– Ты прав, Аркадий, они действительно менты по самой сути своей. Удивляюсь нашим паханам, чего это они в 1990-х так на этих попов запали? Сейчас, правда, начали понемногу охладевать.

– Но, я если позволите, продолжу. Я про профессора этим деятелям ни сказал ни слова. Ниток у них для дальнейших поисков нет. Я попытался направить их по ложному следу, усиленно рассказывая про стройплощадку Тонкова. Но скажу честно, не знаю, поверили ли.

Миловидная девушка вкатила сервировочный столик, на котором стоял кофейный сервиз на две персоны. На соответствующих блюдечках и вазочках аккуратными горками были разложены различные сладости.

– Угощайся, Аркадий, сказал Василий. Печенье настоящее, иранское. Говорят, потенцию повышает. Или у тебя с этим нормально?