Н. Штоллер - Будильник для мертвеца

– Э, алё! – Паша вскочил и стал тарабанить в дверь.

– Чего устроил? – высунулся дед через пять минут. – Паспорт твой проверил.

– Как? – опешил Паша.

– Очки надел и прочитал, что там у тебя написано. Аньку, мать твою, я вроде ни разу не видел. Но это и хорошо. Заходь, что ли.

– Чего?

– Заходи, говорю, пока не передумал, – проворчал дед. – Только кормить тебя не стану, а то гляжу, в тебе сала, как в добром кабанчике. Ешь много, стало быть.

– Да я, да вы что, – раскраснелся Пашка. – Я вот тут сам вам гостинцы привёз. – Павел резво подхватил свои вещи, вошёл в квартиру и прямо в прихожей стал доставать гостинцы. – Вот тут грудинка солёная, объедение, мама сама делала. Огурчики, помидорчики маринованные, грибы сушеные. Я не буду вас объедать. И вообще, я не толстый. Просто ещё молодой.

– Вот сам и съешь своё добро, я давно такое не ем. На кухню неси, направо дверь.

Павел слишком поспешил, не вписался в проём двери, плечом ударился.

– А говоришь, не толстый, – ухмыльнулся дед.

Паша лишь тяжело вздохнул. И больше не пытался казаться проворнее. Он, и правда, был слегка полноват и неповоротлив. «Такая порода» – говорила мать Паши. Зато добродушный и целеустремленный, пробежкой по утрам он уже занимается. А скоро ещё студенческая жизнь из него все соки вытянет. В общежитии не забалуешь и не разгуляешься. Там мамы и папы рядом нет, всё самому придётся делать.

В тот вечер прадед разместил Пашу в комнате с большим количеством шкафов. В тех шкафах у Тихона Аникеевича хранились древние артефакты, которые он привозил из археологических экспедиций. Эти артефакты не были особо ценными, в музей их не приняли. Но дед почему-то хранил их у себя. А вот в двух шкафах хранились настоящие реликвии. Дед их покупал у таких же собирателей и любителей старины.

Дед долго ворчал по поводу ночёвки внука в этой комнате. Но только в ней у окна стоял маленький жёсткий диванчик, совершенно не предназначенный, чтобы спать. Он не раскладывался и был узким, жёстким и коротким. Паша измучился там спать, ноги приходилось сгибать в коленях. Либо вытягивать и класть на деревянный подлокотник.

В другой комнате у деда был кабинет. Там тоже всё было заставлено шкафами, только книжными. Имелся ещё стол и стул. В третьей, самой маленькой комнате, где помещалась кровать и шкаф, дед спал сам.

Каким бы добрым и услужливым не старался быть Паша, дед его довёл до нервного срыва. Дед не называл внука по имени, он называл его: «Пельмень».

Тихон Аникеевич каждый вечер заводил одну и ту же речь. Какие все родственники жадные. «Вы все только и ждёте, когда помру, чтобы моё добро растащить» – любил повторять он. Прадед постоянно делал внуку замечания, а упрёки так и сыпались от него.

Внук так рад был, когда уезжал от деда. Павел так не радовался даже, когда удачно прошёл творческие испытания и его зачислили в институт.

– Ну, дед, спасибо тебе за всё! – Павел не мог сдержать радости, стоя у двери в прихожей.

– Надеюсь, не свидимся более, – захлопнул дверь Тихон Аникеевич за надоевшим гостем.

С тех пор дед с внуком больше не общались. Два года прошло.

Сейчас Паша разместился на том самом злополучном диванчике. Но даже на нём он умудрился уснуть. Сказался недосып и беготня весь день по делам умершего деда. Завтра тоже предстоит нелёгкий день. Похороны, поминки.

Обычно Паше сны не снились никогда. Но сейчас, Павел, словно вживую, видел умершего деда. Тот стоял в лучах утреннего солнца между двух шкафов с антиквариатом и покачивал головой. Потом вдруг выдал:

– Надо же, похудел, но щёки-то всё равно ещё пухлые, разлёгся тут, Пельмень!

– Дед, ты чего, я же всё, как надо сделал, не ругайся. Всё по твоему списку. Иди, это, покойся… Как же там говорят? – пробормотал Паша себе под нос. – А, вот, покойся с миром! А я ещё посплю.

Павел попытался повернуться на другой бок, но тело затекло, он с трудом пошевелился. В дверь позвонили.

– Блин, ну кто там в такую рань? – Павел осторожно опустил затёкшие ноги на пол, протёр глаза, встал. – Аааааа! – Дед не исчез, он стоял на том же месте и ухмылялся.

– Не вопи, не дома, – буркнул дед.

Я же ничего не курю и не употребляю, вот накрыло, так накрыло, – сам себе сказал Павел. Он схватил подушку и запустил в деда. – Сгинь, упырь!

– Ах ты, сопель коричневый, я тебе сейчас! Где моя трость? Сейчас я тебе задам! – Тихон Аникеевич поспешил в свою комнату.

Паша глубоко вздохнул три раза. Крепко зажмурил глаза, хорошенько их протёр и отправился открывать дверь, так как снова позвонили.

– Ой, Пашенька, здравствуй! Разбудили тебя? А мы пораньше, помочь тебе здесь. – На пороге стояла тётя Рая со своей двадцатилетней дочерью Светой.

– Здравствуйте. Да я уж сам тут всё организовал.

Пашу удивило, что гости резко замерли на месте и уставились на что-то за его спиной. Парень обернулся. В прихожую вышел дед с тростью.

– Это что же? Ты опять за своё, дед? – сдвинув брови, спросила тётя Рая.

Глядя на необъятные телеса тёти Раи, становилось страшно. Она так и попёрла в сторону деда, уперев руки в боки. – Снова родных разыграть решил? За сто уже перевалило, а всё не уймёшься? Тьфу на тебя!

– Вы его тоже видите? – Нервно сглотнув, спросил Паша.

– А как же? Вот, дурень старый, не первый раз ведь уже прикидывается. Сколько раз уже из морга звонили. Родные все соберутся, а он живёхонек. Знай, похихикивает.

– А зачем?

– Хорош, Райка, балаган здесь устраивать, – прокряхтел дед. – Живой я. Не специально. Так вышло.

Пошли, Света. Нечего нам здесь делать. Успеем ещё сегодня обратно вернуться. Ну это надо же, мы бросаем все дела, едем проводить в последний путь, а он тут…Всё думает, что вся родня сбежится, наследство делить.

– Да вы зайдите, хоть чай попейте, – предложил Паша.

– А ты не у себя в гостях, командовать, – отозвался дед.

– Нет уж, у деда зимой снега не допросишься, мы уж где-нибудь в другом месте позавтракаем.

– Так, значит. Заходим, не стесняемся, – засуетился Паша. Один он с дедом оставаться не хотел. – Сейчас позавтракаем, потом все вместе и уйдём. А ты, дед, не позорься перед родными. Тётя Рая со Светой, между прочим, единственные, кто на твои похороны смогли приехать. Больше никого не будет. Ну, я ещё.

– Кашу мне свари, манную. Сутки ничего не ел. – Проворчал дед, недобро глянув на внука. Но гостей больше гнать не стал. Понял, что не прав.

Родные довольно спокойно посидели на кухне. Тётя Рая сама сварила кашу, пожарила яичницу. Позавтракали, и тётка с дочерью отправились на вокзал.

– Ты постой, Пашка, не уходи. Таблетки у меня закончились. Сходи. Не доползу сам до аптеки, совсем силы кончились, тело всё ломит.

– Гроб – не кровать, – засмеялся Паша.