Елена Добричева - Мир Кристофера. Часть 1. Случайные попутчики

Игорь Романович протянул нам свой телефон с фотографиями, на которых действительно была очень милая девочка с кукольной внешностью: большими ярко-голубыми глазами и кудрявыми темно-каштановыми волосами.

– А это что???– спросила я.

Хорошенькая то она была, бесспорно. Но мне сразу бросилась в глаза – то ли родинка, то ли татуировка (что было бы слишком странно для девочки в ее возрасте). В общем, это «ЧТО-ТО – одно из двух » было в форме маленькой-маленькой звездочки и располагалось с левой стороны шее, ближе к скулам. И, несмотря на ее маленький и аккуратный размер, как раз ее очерченные края отличали ее от обычной родинки- пятнышка.

– Какая вы наблюдательная Вика,– воскликнул Игорь Романович. – Вот и меня тоже заинтересовало это весьма любопытное родимое пятно.

– Просто мне показалось… слишком четкие края, как у татуировки. Но это же было бы чересчур странно в ее возрасте….– пробормотала я, пытаясь вспомнить, у кого я видела ТОЧНО ТАКЮ же- то ли родинку, то ли тату. Но это определенно был взрослый человек, потому что, в ТОМ СЛУЧАЕ, я без сомнений и решила, что это – тату.

– Природа создает порой удивительные вещи, не правда ли?– задумчиво произнес Александр.

– Это да… ответила я и на какое-то время зависла в мысли – у кого же я ее увидела, чтобы окончательно удовлетворить мой интерес. Но пока никак не могла это сделать.

Пока я слега «потерялась» в самой себе и этой мысли, Лиза весело щебетала с мужчинами. И уже через пару минут она раздала каждому из пассажиров новый стаканчик с текилой и выбрала для следующих откровений – Никиту. Хотя я бы, наверное, привлекла его к нашему разговору в последнюю очередь. Так как, судя по его виду, он еще мало был готов к беседе.

– Давайте, дальше по часовой стрелке, Никита! Куда путь держишь? – максимально открыто и восторженно предложила она.

– На похороны отца – сказал он, голосом, не проявляющим, ни единой эмоции и залпом выпил свой стаканчик. И не дав Лизе ничего сказать (хотя она только открыла рот), продолжил:

– И не надо сейчас говорить: «как жаль», ахать, охать и извиняться, за то, что вы этого не знали. Бесят, правда, эти дурацкие, бессмысленные слова. Ты же хотела сейчас извиниться?– неожиданно для всех произнес он, в принципе, столько слов.

Лиза, немного обескуражено, и что для неё было несвойственно до этого – с небольшой (хоть и тщательно скрываемой) обидой сказала:

– Да ладно. Я и не собиралась извиниться.

– Ну, хотя бы соболезнования то тебе можно принести? Это не обидит тебя? – с небольшой и очень деликатной долей сарказма уточнил Игорь Романович.

Никита совершенно спокойно на это ответил:

– Да. Конечно, можете. Но чтоб вы сразу понимали, я не нахожусь в каком то ужасающем горе вселенского масштаба. И даже близко к этому. Может это жестоко или цинично прозвучит, но это факт. Я предпочитаю говорить, все как – оно есть. Отец ушел из семьи, когда мне было 5 лет к другой женщине. В каком то смысле он умер для меня тогда, первый раз. Через 2 года у меня появился отчим. Хотя сложно его так называть. Это, какое то слишком противное и официальное слово. Он стал просто моим ДРУГОМ. Другом , который ездил со мной на рыбалку, заодно ходил на мои школьные собрания, читал мне лекции про предохранения, и просто всегда был рядом, когда было нужно..

– А папа..? спросила Лиза немного подавленным голосом, как будто, чувствуя себя ответственной за то, что она вообще начала все эти разговоры, из за которых всплыли историй к которым , скорей всего она была не готова.

Игорь Романович молча смотрел в окно, а я предоставила себе, что он, наверное, чувствует, когда слышит историю из уст мальчика, похожую на ту, которую его дочь могла бы лет 9 назад рассказать бы про него незнакомцу в поезде.

Хотя, вполне возможно – это ОПЯТЬ моя привычка – наделять людей мыслями, которые я сама представляю в их головах . Может они сейчас думают ,о чем то даже более печальном и трогательным. Или, наоборот, о какой-то «банальщине». Наверное, все дело в том, что во мне сидит нереализованный потенциал писателя, который я пыталась как-то воплотить в детстве. А потом забросила это дело, потому что решила, что если я стану писательницей, то со временем превращусь в старую, чокнутую, никому не интересную «деву». Живущую в своем мире, и с платьем до пола. Но тяга к этому делу, видимо никуда не уходила и проявлялась в том, что я как будто неосознанно относилась к людям (особенно к малознакомым)– как к персонажем моих книг. Поэтому и автоматически представляла, о чем они думают, когда молчат.

– А что папа? Он появлялся… Может раз в год от силы. Особенно когда у него родился второй сын. И когда он приезжал, то большую часть времени нес всякий бред, задавая вопросы: как мы проводим время с отчимом, куда ходим, что он мне покупает. Как будто ему важно было в те моменты, не наши встречи и я сам, а помериться с ним « сами знаете каким местом». А потом он мог изобразить, что ревнует меня к нему и говорить, например, так: «Ну конечно, ты же этого маминого «мужика» любишь больше, он же вот для тебя что делает». Но вот честно, это все выглядело так бредово. Как будто он специально выдумывает эту ревность, чтобы меня выставить виноватым, а от своего чувства вины избавиться. Так мы и встречались раз в год. Обычно в конце октября, когда у него была плановая, рабочая командировка в Питере,– грустно усмехнулся он.

– Налей мне еще, – обратился он к Лизе и она, в этот раз МОЛЧА, (что выглядело уже очень непривычно) и быстро отреагировала на его просьбу.

Он также выпил залпом, продолжая:

–Два дня назад у него случился инфаркт. Все очень быстро произошло. Умер за 12 минут.

У меня нет огромной трагедии в душе, как я и говорил. Но все равно же, это – мой отец. И совсем не поехать, как-то не по-мужски было бы. Но, честно говоря, вот все это: похороны, кладбище, куча людей и неискренних эмоции…Я бы лучше помянул его дома.

Тут неожиданно для самой себя, заговорила я:

– А знаешь, я с тобой согласна. Лично для меня… Почему то кладбище, сами похороны – это каике то непонятные ритуалы и я понимаю, что меня многие бы люди осудили, если бы я это часто говорила. Для меня смерть близкого человека- это его смерть в моей душе . А может это ВСЕГО ЛИШЬ – крайняя степень эгоизма… Но когда я умру, я совершенно не обижусь, если ко мне кто то не приедет из близких, даже если этот кто то – будет моим ребенком. Ведь самое главное , чтобы этот человек помнил обо мне и продолжал меня любить… А не его встреча с моим безжизненным телом. Может я так рассуждаю, потому что верю в какую то жизнь после смерти, и поэтому как будто бы точно знаю, что душа, уже живет, где то своей отдельной жизнью.. А тело-это ТЕЛО.