Елена Обухова - Академия Легиона

Схватка быстро вымотала ее, Хильда уже с трудом поднимала руки. Майка промокла насквозь и прилипла к телу, волосы выбились из хвоста и облепили лицо. Конечно, бой был учебным, и она в любой момент могла остановить его, сдавшись, но не допускала даже мысли об этом.

В конце концов произошло то, чего не могло не произойти: Хильда отразила очередной выпад, но уставшие руки свело судорогой, и следующий она пропустила. Виктор быстро повернулся и нанес удар с другой стороны. Острое лезвие обожгло плечо, Хильда едва смогла сдержать крик боли. В глазах потемнело, когда по руке потекла горячая кровь.

– Ты с ума спятил? – раздался рядом возмущенный крик Валери. – Это же учебный бой, а не настоящий. Ты ее покалечил!

Звон мечей вокруг мгновенно стих, все обернулись на Хильду и Виктора. Последний отошел на пару шагов назад и теперь стоял с крайне недовольным выражением лица. Хильда зажимала рукой рассеченное плечо, стискивая зубы от боли и заливая кровью пол класса фехтования. Она отчаянно пыталась сфокусировать магический поток на заклятии остановки кровотечения, но была слишком вымотана поединком. Пронизывающая боль не добавляла ей концентрации. Зато профессор Соло уже шел к ней, чтобы помочь.

– Вам действительно следует быть осторожнее, Ланг, – заметил он, жестом заставляя Хильду убрать ладонь с раны. – Это все-таки тренировка. Учитывайте возможности сокурсников.

– Думаете, в настоящем бою противник будет делать скидку на то, что она девчонка? – презрительно фыркнул Виктор. – А все туда же, в боевой отряд рвется…

Пока преподаватель останавливал кровь, Хильда видела, как многие парни переглянулись и согласно закивали. Оставалось радоваться тому, что так сделали не все.

– Я, кстати, и сам служил в боевом отряде, – заметил Соло, закончив с лечением и повернувшись к Виктору. – Пять лет. И дважды обязан жизнью, как вы изволили выразиться, девчонке.

Хильда посмотрела на него с благодарностью. Гедеон Соло и так был одним из ее любимых преподавателей. Хотя бы потому, что он некоторое время служил вместе с ее отцом. До того, как тот влез в политический заговор и был изгнан. В свои сорок пять Соло оставался высоким, хорошо сложенным, светловолосым красавцем со сносным чувством юмора и уважительным отношением к женской половине курсантов. Что среди бывших легионеров-боевиков встречалось не так часто.

Виктор виновато потупился, но ненадолго. Стоило преподавателю отвернуться, как он тут же бросил на Хильду хмурый взгляд исподлобья.

– Идите в лазарет, Сатин. Кровь я остановил, но срастить ткани и снять боль сможет только профессиональный медик. Фехтовать сегодня вы все равно не сможете. Остальным продолжать. Мне кажется, я не давал команды остановиться.

Вокруг вновь зазвенела сталь, а Хильда поплелась в раздевалку, в которой остался ее китель. Его пришлось нести в руке, потому что раненое плечо по-прежнему горело огнем и отказывалось повиноваться.

Поскольку занятия по фехтованию проходили в спортивном корпусе, а лазарет находился в основном, ей пришлось пересечь двор. Сентябрь только начался, и на улице было еще достаточно солнечно и тепло. Это позволяло надеяться, что прогулка в одной мокрой от пота майке не закончится для нее простудой.

– О, надо же, кто тут у нас! – почти радостно воскликнула Ада Вилар, штатный доктор лазарета Академии.

Она всегда казалась веселой и радостной. Даже когда курсанты умудрялись сильно друг друга покалечить, доктор Вилар продолжала улыбаться и говорить нарочито бодро. Порой создавалось впечатление, что ее жизнь – бесконечный праздник, но все знали, что это не совсем так. Вилар в одиночку растила сына и говорила, что его отец – легионер, погибший при исполнении. Правда, она никому и никогда не называла имени того легионера, ссылаясь на то, что он все равно не успел на ней жениться. Все, конечно, понимали, что это значит, но делали вид, что верят в историю с погибшим героем.

– Что у нас сегодня? – поинтересовалась доктор Вилар, собирая пшеничного цвета волосы в аккуратный хвост, чтобы они не мешали осмотру.

Хильда с трудом взобралась на высокую кушетку и села так, чтобы пострадавшее плечо было проще осматривать и лечить. Доктор Вилар нахмурилась, сначала изучая рану взглядом, а потом дополнительно исследуя с помощью магии. Закончив, она вздохнула.

– Мне надо серьезно поговорить с профессором Соло. Боевые мечи на занятиях у курсантов второго года – это недопустимо!

Хильда пожала плечами. Она считала, что в мире, где подобное ранение можно полностью излечить за несколько часов, тренировки с боевыми мечами вполне допустимы даже в первый год обучения.

– Хоть бы кровотечение нормально научился останавливать, – проворчала доктор Вилар, а потом предупредила: – Сейчас будет больно. Мне придется снова открыть рану.

Хильда стиснула зубы и малодушно прикрыла глаза, но ей удалось не застонать в голос.

Со сращиванием тканей доктор Вилар управилась довольно быстро, минут за двадцать. Не очень приятные минуты, но не смертельные: за время учебы болевой порог у Хильды заметно повысился. Она считала это плюсом, поскольку едва ли в боевом отряде травмы были редкостью.

– Все-таки девушкам вроде тебя не стоит стремиться в боевики, – мягко заметила доктор Вилар, когда закончила.

Ее серо-голубые глаза светились сочувствием и материнской заботой, но Хильда так часто слышала эту фразу за последние полтора года, что она неизменно вызывала у нее раздражение. Каким бы тоном и с какими бы чувствами ни была произнесена.

– Я как-нибудь сама разберусь, куда мне стремиться, спасибо, – прозвучало довольно резко, но доктор Вилар только улыбнулась в ответ.

– Ты знаешь, есть ведь разные снадобья… – Она выразительно посмотрела на Хильду. – Они не очень-то одобряются, я бы и сама не стала их рекомендовать, но… – Она вздохнула. – Но в твоем случае они могут уравнять шансы с противником вроде Виктора Ланга.

Хильда посмотрела на нее исподлобья. Она слышала про такие снадобья. Стоило кому-то продемонстрировать на тренировке или зачете результат выше обычного, за спиной его тут же начинали шептаться об усилителях – снадобьях, которые могли придать сил, ловкости, выносливости, скорости реакции. Поговаривали даже, что в боевом отряде их принимают перед некоторыми рейдами вполне официально.

Однако Хильда не верила в них. Во-первых, отец никогда не говорил ни о чем таком. Он прослужил в боевом отряде неполных два года, и если бы что-то такое было там в ходу, он бы знал. Во-вторых, к любым допингам курсантка Сатин относилась настороженно. Особенно к «не очень-то одобряемым». Хильда подозревала, что будь они безвредны, их бы точно одобряли и принимали все, кому был важен результат.