Кирилл Мельников - Оркестр цвета пурпурной малины

В воображении я сразу представлял себе образ этого человека. Сильный, старый, больной, но стойкий мужчина в военной форме, с множеством наград, с мудрыми глазами, смотрящими в глубь сути дела, умеющего отбрасывать ненужную мишуру, которую пускают в глаза такие шарлатаны как я. Куда ты смотришь, друг мой, в кого? Сквозь это письмо ты хочешь убить меня, итак убитого? Зачем?

Виски недолго находился в раздумьях. Внезапно он соскочил с места, лишь успел я заметить блеснувшую перед глазами белую искру. Виски выхватил из рук моих письмо, сжал его, не снимая ухмылки с лица, и стал рвать так яростно, что ошмётки бедной бумаги разлетались фейерверком ужасным.

– Что ты делаешь? – я попытался остановить его, но было уже поздно. Весь пол был усыпан ошмётками письма.

– Что Я делаю? – безумно переспрашивал Виски. – Я просто избавляюсь от лишних проблем.

– Разве я разрешил? Ты нарушил закон, Виски! Есть правило, нельзя уничтожать чужие письма! Они в сто раз ценнее, чем твоя грязная душа!

Виски усмехнулся:

– О, вот это ты зря. Наши души едины, друг мой, и сделал я это по твоему желанию. Ты часть меня…

– Нет это ТЫ часть меня, знай своё место, Виски! – я ударил кулаком по столу – предпринял единственную возможную меру. – И как теперь отвечать на письмо? Ты об этом подумал?

Тут Виски застонал, схватился за голову и демонстративно пропел:

– О, святые Исусы, какой же ты тупой… – он резко взглянул на меня, в глазах его читалось оскорбление. Самое яростно оскорбление, которое только можно представить. – Именно об этом я и думал, Ричи! Лучше просто не отвечать на письма от таких догадливых стариков!

– Но… если мы не ответим, то человек на том конце будет волноваться. Представь себе боль от томительного и бесконечного ожидания. Он, ведь, всё равно напишет вновь, так что какой в этом смысл? – я не понимал тупость в нём, а ему казалось, что тупость рождается во мне.

Он промолчал. Иногда я задаюсь вопросом, что творится в его пустой голове, какие процессы протекают там? Вряд ли он приходит ко мне из-за того, что просто хочет приятно провести время или поработать на благо других. Тогда зачем ему всё это? У меня есть привычка задавать вопросы, осознавая, что никто не даст мне нормального ответа.

В итоге я, тяжело вздохнув, взял чистый лист, вставил его в машинку и собрался уж было писать по памяти.

– Диктуй, – приказал я Виски.

– Нет. Если тебе надо пиши сам. Я не буду диктовать ответ на письмо, которое сам же разорвал.

– Диктуй, Виски.

– Пиши сам, Ричи.

В тот раз я был бессилен. В моём понимании, я не могу написать чего-то без помощи Виски. Это невозможно даже в представлении.

Критикуя его и обзывая всеми способами, убрал лист и печатную машинку. На сегодня с меня хватит».

Время 22:17.

В пустом кабинете сидит потерянный человек. Он один. На столе возвышаются стопки полностью идентичных писем, в дальнем углу за дверью валяются комки исписанной бумаги.

За окном бушует непогода, и сквозь сырые окна проникает лунный свет, отбрасывая тень больного. Внезапно Ричард Рональди поднялся с кресла, бормоча что-то. Его глаза направлены куда-то в сторону, а руки сами, интуитивно двигаются. Пихая в узкий чемодан стопки писем, он всё бормочет и бормочет.

Этажом ниже, в кабинете его секретарши Жизель, играет мимолётная, закадровая Флоренская музыка. Жизель Танцует вместе с Итаном некультурное и странное подобие вальса. Оба болтают о мелочах, и каждый прислушивается к малейшему шороху, который доносится сверху, из кабинета их начальника.

Серость будничного дня слилась с ночной иллюзией, образуя жуткое, томное, сковывающее чувство.

Мистер Рональди сложил всё в чемодан. Встал с кресла, хрустя рано постаревшими костями, одел полосатое пальто, обращаясь визуально в высокое, безличное чудо, изрыгаемое матерью-судьбой для того, чтобы наводить хаос в городах, подобных Лирну, или же для того, чтобы воссоздать порядок.

Внезапно мистер Рональди остановился у самой двери, вспомнил что-то, вышел из кабинета, поспешно закрывая за собой дверь на ключ. «Никто не войдёт, никто не узнает», – бормочет он. Зрачки бегают в страхе, и страх этот вызван призрачным ощущением грядущего. «Грядущее грядёт, грядущее идёт», – бормочет мистер Рональди, поднимаясь вверх по лестницам.

Лампочки сверкают мимолётно, несутся поезда, и чей-то голос, подобный хаосному предвещению, бормочет и бормочет. Мистер Ричи поднимается на третий этаж. Ему приходится пригибаться, чтобы не задеть головой потолка. Как безразличная стена, бормоча, поднимается он. От его чёрно-белого пальто не отскакивает свет, ступени трещат, предвещая.

Поднявшись вверх, Ричард Рональди открывает дверь, облитую золотом, окрашенную в прозрачный, всем телом дрожа и пугаясь, бормоча одновременно.

– Доброй ночи, Господин Джеральд, могу я войти? – робея спрашивает он.

– О да, Ричи, конечно.

Ричард Рональди ликует. Он входит в богато уставленный кабинет. Бормочет:

– Вы меня вызывали?

– О да, Ричи, да, – повторяет он. – Как жизнь?

– Очень хорошо!

– Так и знал. У тебя всегда всё хорошо, – слышится треск огня, и одиноко вспыхивает сигарета, предвещая. – Слушай, я тут хотел бы у тебя спросить кой-чего.

– Спросить?

– Ой, нет. Попросить. Знаешь, Ричи, ты давно работаешь у нас, и я давно уже заметил, что ты человек не из простых. Секретарша твоя постоянно приходит ко мне и жалуется на то, что с тобой невозможно работать. Ты постоянно что-то бормочешь. Ещё ребята из отдела перехвата говорят, что ты сильно странный…

– Нет.

– Ох, – рассмеялся он. – Я знаю, что нет. Глупцы всегда жалуются на гениев, верно?

Ричард Рональди пугливо молчит.

– Кхм-кхм, ну ладно. Вообще я позвал тебя к себе не за этим. Опять же, я бы хотел тебя попросить об одной просьбе. Я давно заметил, что персонаж ты интересный, а также заметил то, что люди, работающие с тобой, за редким исключением оказываются в больнице, а затем в земле. Интересная закономерность?

– Нет.

– Да. Так вот. Я бы хотел, чтобы ты написал книгу о себе, о своей работе, к примеру. Когда ты в первый раз пришёл к нам в агентство и сам попросил о том, чтобы я дал тебе возможность отвечать на чужие письма, уже тогда я понял, что ты особенный. Можешь написать рассказ о себе, о своих мыслях, обо всём. Конечно, стоит бы избегать лишних подробностей. Ну что же?

Ответ был очевиден.

Глава 3

«Синий-синий-синий дом в поле том»

«Грядущее идёт, грядущее грядёт, но в каком обличии явится ко мне оно, неизвестно.

На днях я прочитал одну интересную книжку, называется она «Похождения Господине Джеральда в Вене». Интересное чтиво. Рассказывается о том, как наш управленец ездил в загородный город. О том, что в морских городах не хватает питья, что леденящий холод пронизывает тамошние земли. Аж дух захватывает.