Эвер Грин - Чёрный Колибри

За моей спиной послышались шаги. Через несколько секунд рядом показался Карл. Мы с ним вместе стояли в дверном проеме, глядя на головастиков.

– Вижу, теперь у вас еще больше вопросов. Давайте вы пообещаете мне, что успокоитесь, а я сейчас всё вам объясню.

Когда Ингрид покинула кабинет доктора Пинье, мужчина еще некоторое время пребывал в раздумьях. Этот случай не был похож на все предыдущие в его практике. Выводы делать было рано, однако Чарльз еще раз внимательно изучил её досье в поисках зацепок. Возможно, именно Ингрид сможет привести его к сенсационному открытию. Верил ли он в её рассказ об Астральном измерении? Разумеется, нет. Если все-таки это галлюцинации, то довольно реалистичные и запутанные. Для точности исследования доктору было необходимо сделать вид, что он верит в рассказы Ингрид, ведь для душевно больных все это кажется чистой правдой. Чарльз встречал однажды человека, который был убеждён, что через шляпы правительство контролирует сознание граждан.

Вечером после приёма доктор получил письмо от матери Ингрид, где она благодарила его за согласие работать с её дочерью и приглашала посетить их поместье для того, чтобы лично обсудить все аспекты предстоящей терапии.

Неделю спустя доктор прибыл в поместье Лабониэр. Перед ним предстал внушительных размеров особняк, состоящий из двух зданий, соединенных между собой коридором-мостом на втором этаже. На крыльце его ожидала мадам Альма Лабониэр – женщина средних лет со светлыми волосами и пронзительными серо-голубыми глазами, чуть меньше года являвшаяся завидной Парижской вдовой. Изысканное синее платье цвета полуночного неба и дорогие украшения свидетельствовали о знатном происхождении. Она обладала довольно крупными чертами лица, кое-где уже проступали лёгкие морщинки.

– Благодарю вас за визит, месье Пинье, можете звать меня просто Альма, – произнесла женщина после короткого приветствия, – Пройдемте.

– Я думаю, сначала я должен поговорить с вами, так мне будет легче составить полную картину того, что происходит с Ингрид, – ответил Чарльз, переступая через порог дома.

Альма кивнула и они направились в просторную комнату, судя по всему служившую гостиной. Отказавшись от предложения об обеде доктор предпочел сразу же перейти к беседе.

– Чего вы ожидаете от моей работы с вашей дочерью? – спросил он, присаживаясь на мягкую софу.

– Понимаете, Ингрид очень легкомысленна, – начала Альма, – Ей уже семнадцать лет, а она, вместо того, чтобы думать о замужестве, грезит какими-то науками. Я же считаю, что это абсолютно не женское дело, однако Ингрид совершенно не хочет меня слушать. Я пыталась приводить в пример её кузину Эстер. Девочка на полтора года младше, а уже может стать кому-то идеальной партией…

– Хорошо, а почему вы так противитесь тому, чтобы Ингрид пошла изучать науку? Что в этом плохого?

Женщина смерила Чарльза недоумевающим взглядом.

– Ни в коем случае! Ведь никому не нужна жена, которая будет возиться с пробирками вместо того, чтобы заботиться о семье. Тогда мою дочь будет ждать жизнь, полная бедности и разочарований.

– А что, если она достигнет успеха и станет известным ученым?

– Нет, я нисколько в это не верю, – отмахнулась мадам Лабониэр. Призвание женщины – быть достойной супругой своему мужчине. Мы не созданы для того, чтобы совершать открытия. И моя дочь уже достаточно взрослая для того, чтобы понять это и перестать предаваться пустым мечтаниям. Тем более, зачем рисковать и ставить на кон свою судьбу, когда можно жить размеренной жизнью и ни о чем не беспокоиться?

– Позвольте уточнить, вы хотите, чтобы я убедил вашу дочь забыть обо всех своих желаниях и брать пример с кузины Эстер? – спросил доктор.

Альма одобрительно кивнула.

– Простите, но психотерапия работает не так. Тем более, что, судя по имеющимся у меня справкам, у Ингрид шизофрения…

В этот момент женщина угрожающе шикнула:

– Не произносите здесь подобных вещей! Я думала, Бартемиус все вам объяснил.

– Простите. На самом деле, я полагаю, что диагноз поставлен неправильно. У меня есть некоторые предположения, однако необходимо время, чтобы убедиться наверняка.

– Но вы ведь сможете это исправить? – настойчиво спросила мадам Лабониэр.

Чарльз улыбнулся:

– Подобные вещи невозможно исправить. И я, как психотерапевт и психиатр, считаю, что это лишь особенность восприятия мира. Возможно лишь временно подавить симптомы, однако избавиться от них навсегда не получится.

Альма явно не была довольна исходом диалога.

– Ингрид была в саду, я сейчас провожу вас туда, – произнесла она, поднимаясь, однако была прервана появившимся в комнате дворецким.

– Простите за беспокойство, но вы срочно нужны в столовой! – выпалил тот, обращаясь к хозяйке дома.

– Извините, я сейчас вернусь, – женщина смерила слугу недовольным взглядом и удалилась вместе с ним, оставляя доктора в одиночестве.

Тогда мужчина решил осмотреться. Он вышел из комнаты и оказался в длинном коридоре, окна которого выходили на квадратный внутренний двор, где расположился довольно внушительных размеров сад с раскидистым вязом по центру. Довольно странно, что они посадили вяз на внутреннем дворе, ведь это крупное дерево и, рано или поздно, оно разрастётся так, что его придется уничтожить.

Некоторое время Чарльз расхаживал по коридору, бесцельно блуждая взглядом по окружающей обстановке. Интерьер поместья был довольно мрачным, прослеживались чёткие готические акценты. Зданию явно был не один десяток лет, однако это лишь предавало ему шарма, как годы предают вкусовые акценты хорошему вину. Метлахская плитка на полу пестрила многообразием сложных узоров, словно была положена только вчера, хоть местами виднелось, что это далеко не первый слой. Дубовая мебель, слегка потертая по краям, удивляла формой резьбы, так старательно и кропотливо выполненной вручную. Довершали мрачную атмосферу прохладные каменные стены и тускловатое освещение. Интересно было бы затеряться здесь на пару дней.

– Вы, должно быть, пришли к Ингрид? – вдруг окликнул доктора взрослый женский голос.

Он обернулся и увидел перед собой немолодую женщину в изящном зеленом платье. Огненно-рыжие волосы уже успела тронуть седина, дряблая кожа сохранила лишь свою аристократичную бледность. А эти глаза Чарльз точно уже где-то видел. Такие же глаза были у Ингрид. Дама стояла у окна, куря сигарету.

– Да, меня зовут Чарльз Пинье, – поспешил представиться мужчина.

– Мадлен Лабониэр, – ответила женщина, подавая руку – Вы не могли бы кое-что передать моей внучке? – с этими словами она протянула Чарльзу пачку сигарет «Голуаз».