Николай Одиноков - Край Вечного Камня

Лебедев сквозь прорубленную в калитке брешь, выглядел полнейшим неадекватом. С напористостью маньяка он продолжал наносить топором удары. Калитка трещала. Летели щепки.

Веня не мог поверить в происходящее. К нему действительно пришел Лебедев. Несмотря на прошедшие годы, его легко было узнать. Брюнет. Все тоже худющее лицо и большие оттопыренные уши; тот же черный спортивный костюм фирмы «Adidas». Он был тощ, как наркоман, но это абсолютно не мешало ему сотрясать калитку мощнейшими ударами топора. Лишь глаза были другими: остекленевшие в своем безумстве. Подобно животному, страдающему бешенством, из его рта шла пена.

Зиновьев понял, что разговаривать сейчас бесполезно и калитка долго не продержится. Самостоятельно противостоять психопату с колуном в руке желания не имелось. Еще и телефон как назло не при нем. И тогда Веня принял решение быстро – бежать за помощью.

Используя стремянку, он перемахнул через забор и побежал изо всех сил к участковому пункту милиции. Благо, что тот находился в десяти минутах ходьбы или пяти минутах бега трусцой от дома. И он побежал с проворством лесной белки.

Павлик никогда не рассказывал друзьям о своих нелегких взаимоотношениях с матерью. Светлана Юрьевна была просто помешана на чистоте. Никто и представить себе не мог, как часто в незанятое учебой время, ему приходилось вычищать двор своего дома. А когда территория в прямом смысле блестела и сверкала, то Лебедь отправлялся на огород и наводил порядок там.

После такого трудового дня мать лично отмывала сыночка в бане, используя воду с примесью раствора марганцовки. Но и на этом тяжелая жизнь у мальчишки не заканчивалась. Ступив за порог дома, он был обязан повторять пройденный в школе учебный материал, а перед сном читать Вальтера Скотта – любимого маминого писателя. Впрочем, он и сам полюбил романы Скотта. Эти истории захватывали Пашку, погружали с головой в фантазию – выдуманную художественную реальность автора, в которой всегда находилось место для свободы и счастливого финала.

Не просты были взаимоотношения и со школьным окружением. Там его принимали за ничтожного ботаника и обижали, как словесно, так и физически. Девчонки обзывали уродом и ублюдком. Особую неприязнь к нему испытывал сынишка одного китайца, обосновавшегося в Соловеево для занятия фермерским хозяйством. Методично и на постоянной основе тот подкарауливал его после уроков в фойе школы, загонял в угол, где пинал ногами и плевал в лицо.

Но однажды чаша терпения Лебедева переполнилась. После одного из таких унижений он догнал обидчика, повалил его на асфальт школьной площадки и бил выродка по голове до тех пор, пока не проломил тому череп.

В итоге у Павлика оказались переломаны кости пальцев, а сынишке китайца вставили металлическую пластину в голову. Лебедя поставили на учет инспекции по делам несовершеннолетних. И больше в школе никто не решался его обидеть. Только шептались за спиной.

Никто и представить не мог, что приходилось переживать мальчишке в дошкольном возрасте. Светлана Юрьевна считала его строптивым ребенком, потому что тот отказывался принимать в свой организм питательные и полезные вещества. В ужасе он удирал от родной мамочки, но та всегда настигала его, после чего приковывала к батарее отопления цепью и насильно откармливала сыночка байдой из свекольной ботвы и каких-то еще трав, как молодого бычка. Затем Паша в истерике убегал к своей кроватке и прятался под одеялом. Но у Светланы Юрьевны на душе становилось спокойно, ведь она знала, что Пашеньке все пошло только на пользу.

Лебедь всегда находился под влиянием матери. Но после происшествия с сыном китайского фермера она по каким-то своим соображениям привнесла в рутину ребенка некоторое разнообразие.

Ненадолго в его жизни появились городские друзья. Дело в том, что Светлана Юрьевна подружилась с одной из бабушек тех мальчиков, и та показалась ей приличной женщиной. Но к самим мальчишкам она относилась холодно и с недоверием. Как бы то ни было, их дружба с Пашей продлилась около пяти лет.

Потом на калитке его дома появился большой амбарный замок. Лебедевой стало казаться, что за ней и любимым сыночком следят какие-то люди и собирают информацию о них. Кроме того, мерзавцы имеют особую наглость пробираться во двор. Каждую ночь она слышала эти шорохи, стук и шум. Женщина запирала дверь дома на множество засовов и замков, боясь выходить наружу. Она была уверена, что некто затаился в свирепом ожидании на заднем дворе – возле колодца.

Свои страхи Лебедева внушала мальчику изо дня в день. И постепенно все вопросы Павлика о том, почему ему нельзя гулять с друзьями на улице, отпали сами собой. Он проникся этим и верил каждому ее слову. Пашка уважал маму сильнее, чем когда-либо, называл ее мудрой женщиной. Никто на свете не был ему ближе. И она стала близка ему, подобно той удавке, что через несколько лет бескомпромиссно сомкнется на шее сынишки китайского фермера, жизнь которого Пашок отметил черной меткой инвалида.

Дверь распахнулась, и внутрь ворвался напуганный до полусмерти паренек лет двадцати с серо-голубыми глазами. В это время Решетников давал поручение участковому Старкину, касающееся установления дополнительных свидетелей и очевидцев кровавой расправы возле сторожки лесника.

Гость проигнорировал погоду поздней осени и прибыл в участковый пункт милиции в майке красного цвета, клетчатых шортах и белых кроссовках. Какое-то время он ошарашено смотрел на милиционеров, не в силах отдышаться.

– Полегче парень, что стряслось такое? – недовольно спросил его тучный Старкин, закуривая сигарету. – Тоже что ли спортсмен, ядрен батон? Развелось вас по округе…

– Один… Один ненормальный выламывает сейчас топором калитку моего дома. – Зиновьев изо всех сил старался привести дыхание в порядок.

– Хорошо хоть сегодня никого не прирезали, – с сарказмом пробурчал участковый, – присаживайся, в ногах правды нет.

– Кто и зачем это делает? – Решетников вопросительно посмотрел на заявителя.

– Паша Лебедев, – ответил Вениамин, – мы дружили с ним в детстве.

– Повздорили? – полюбопытствовал вдруг майор.

– Давно перестали общаться. Его больше десяти лет никто не видел. И, похоже, что сейчас он находится явно под наркотой.

Вениамин понял, что Решетников заинтересовался. Зеленоватые глаза начальника уголовного розыска удивили Зиновьева своим необычным сочетанием с черными, как смоль волосами. Взгляд милиционера будто прожигал насквозь. Создавалось впечатление, что при помощи глаз, майор был способен узнать о человеке любые сведения. «Как на приеме у ясновидящего», – подумал Зиновьев и съежился, то ли от резкой смены температуры воздуха, то ли от испуга быть разоблаченным.