Марина Лостеттер - Лик полуночи

– Мой муж перестанет беспокоиться только тогда, когда я уйду от него в пески, – пошутила она и поспешила прочь.

– Любовь моя, что случилось? – спросила Уна, заметив напряжение в его руках и плечах.

Шарбон весь вибрировал от напряжения. Он был не из тех, кто плохо отзывается о незнакомцах – а молодая женщина была именно незнакомкой, хотя явно пыталась свести знакомство.

– Ничего такого. Все в порядке.

Как только семья вернулась в храм, он попытался найти Фиону взглядом среди сидящих на скамейках. Она сидела впереди, и муж одной рукой крепко обнимал ее. На мгновение она обернулась и посмотрела через плечо, но не на Шарбона. Она поймала взгляд Эрика Матисса, который кивнул.

Жрец Храма эмоций занял место за кафедрой, призывая всех успокоиться. Другие служители Непознанного, закутанные в одежды, которые ранее придерживали дверь, солдатиками вытянулись за ним, и он начал читать свитки.

– Сегодня мы прочитаем выдержку из первого свитка, – сказал он. – Первый отчет Абсолона о нашем сотворении. Об истоках, из которых мы произошли, и о благодати, которая благословляет нас на жизнь.

Шарбон суетился, то скрещивая, то снова разводя ноги, во время чтения отчета, и это было совсем на него непохоже.

Во времена до Аркензира все было бесцветно и сурово.

В самом начале существовал только Тало. Один Тало – и ничего более. Не было ни хорошего, ни плохого. Ни света, ни тьмы. Тало не знал контрастов или противоположностей и потому не мог постичь, что есть правильно и неправильно, что есть боль… или наслаждение. Но Тало существовал, а все остальное – нет. Поэтому он знал о бытии и не знал о небытии.

Он взял частичку ничто и превратил его в нечто. В место. В планету. И населил планету тварями, которые могли двигаться, тварями, которые могли поглощать друг друга, чтобы двигаться дальше, размножаться и распространяться. Ему не надо было создавать их больше, потому что он наделил их возможностью создавать и уничтожать себя точно так же, как мир создавал и уничтожал себя снова и снова, в новых формах и тогда, когда ему было угодно.

Но вскоре он осознал различие. Между знанием и незнанием. Он знал о тварях, а созданные им твари – не знали о нем. И поэтому Тало сотворил первое божество – Знание, которое, в отличие от тварей, нельзя было уничтожить и создать заново. Его невозможно было расщепить и поделить на части. Знание знало, что существует Тало, но Знание считало, что оно – не Он.

Знание видело, как твари пожирают друг друга, не чувствуя ничего. Как их тоже пожирают, не чувствуя ничего. Как они без конца рвут друг друга на части, вспарывают, разрушают и не чувствуют ничего. И Знание, зная все это, осознало, что в мире чего-то не хватает. Эмоции. Поэтому Знание умолило Тало создать еще одно божество.

Эмоция родилась с плачем, как рождаются все живые существа. Вспышка света и громкий крик возвестили о рождении Эмоции из ничего.

Тало намеревался сделать Эмоцию такой же, как Знание – неспособной создавать себе подобных. Но любая эмоция полна смысла и возможностей, и потому вскоре родились два маленьких младенца-божества. Близнецы Время и Природа, которые были двуедины и представляли собой половинки своей родительницы.

Тало не ожидал, что богов станет так много и появятся они так быстро. Он привык править всем, видеть все, создавать все и всех. А эти новенькие обладали еще одной способностью – критиковать.

Время настаивало, что мир не должен создавать и разрушать себя по одной лишь прихоти. Что он, как и боги, должен иметь начало и конец, когда тому придет время. Время применило силу к планете, используя первую Магию Бога. Оно заставило мир и его тварей двигаться только в одном направлении – от рождения к смерти. Стало невозможно сегодня быть съеденным, а завтра есть других.

Природа, со своей стороны, раскритиковала мир за то, что он так пуст. Она сказала, что Тало создал недостаточно разновидностей. Что можно создать существ, которые будут питаться светом и звуком, а не пожирать друг друга. Это могут быть существа, которые выпивали бы кислотный дождь и перерабатывали почву. Природа сказала, что она может создать их, создать порядок, создать цепочку потребления, чтобы не все твари могли пожирать друг друга, и потому новый виток Времени вперед не будет означать быстрого конца для них всех.

Эмоция сказала, что она может заставить тварей заботиться о своем потомстве, а не пожирать его. Она может внедриться в другие виды тварей, чтобы они свирепели, только когда им угрожают.

Знание, будучи мудрым, промолчало.

Тало это не понравилось. Он создал богов, а теперь боги хотели что-то менять – создавать своих существ, оставлять свои метки на Его мире.

Поэтому Он создал пятого бога, который практически не познан нами сегодня. Он спросил Непознанное, что можно сделать, чтобы удержать другие божества от вмешательства.

Мы не знаем, что ответило Непознанное. Ибо оно осталось непознанным. Мы знаем только то, что оно собрало других богов и увело их в дальний угол планеты. Оно заставило их толкать Землю к небу – вверх, верх, вверх, – назвало эту кучу горой и велело им создать собственных существ, которые бы там жили. И у них появилась собственная часть мира, чтобы они не беспокоили Тало.

Так боги создали человечество. Но они не были так искусны в строительстве мира, как Тало. Они дали нам легкие, которые едва могли дышать воздухом планеты, кожу, которую разъедало от дождей. Когти и зубы были тупыми и ломкими. Тела хрупкими, и их можно было легко разодрать на части. Эмоции были слишком сильны, а продолжительность жизни слишком мала. Только Знание, первое божество, смогло дать нам нечто, превосходящее тварей Тало – разум.

Вскоре твари из пустошей поняли, что на горе обитает легкая добыча. И они стали часто наведываться туда. Скрежетали клыками, взрывали землю когтями, тихо крались на мягких лапах, хлопали кожаными крыльями, щелкали огромными клювами и острыми зубами и сжирали существ, населяющих гору, разрывая их хрупкие тела на части.

Первые четыре божества умоляли Тало вмешаться, чтобы не дать тварям разрушить то, что построили они. Но Тало не понимал, почему он должен вмешиваться. Божества сами были виноваты, что создали людей такими хрупкими. Раньше надо было думать и создавать их крепкими и сильными, чтобы эти человеческие существа могли выжить.

Века сменялись веками. Непознанное больше не могло выносить крики своих братьев и сестер, как и полное безразличие Тало. Оно заметило, что эти новые существа были особенными и что, если бы появилась возможность, люди могли бы устроить жизнь так, как не могли себе представить ни боги, ни Тало.