Максим Исаев - Солнце моё золотое

– Доброе утро, Саид! Просыпайся. Мы завтрак проспали.

– Я две ночи почти не спал. Накопилась усталость.

– Да и поздно мы заснули. Слишком хороша была ночь…

– Ну да. Увлеклись…

– Вставай, пойдем обедать. И билеты спросим. Вдруг появились. Бывает, что сдают.

По армейской ещё привычке, Саид быстро оделся, и они с Раисой вышли ы мокрую весну. Старушка зима бушевала, не хотела уступить молодой красавице-весне. Зал ожидания всё ещё битком забит. Пассажиры спят на скамьях, на полу. У билетных касс никого. Нам отказали продавать билеты, объясняя это тем, что и в Минске не принимают самолёты. Мы не расстроились: знали, что мы были приговорены быть вместе ещё некоторое время.

– Ну вот, билеты опять не купили. Неизвестно, когда будут. – сказала Раиса совершенно спокойным голосом и добавила, – Пошли в ресторан, поедим.

– Раиса, может поездом поедем? Отсюда автобус едет до Белорусского вокзала. Я всегда так еду. Ночь поспал, утром уже в Минске.

– Саид, я не хочу тебя насиловать без конца. Тебе хватило и ночи. Таскаться с таким багажом с вокзала на вокзал, – это ужасно. Да и хлопотно. Подождем еще пару дней. И пару ночей. – сказала Раиса, сильно прижав к себе руку Саида. – А там посмотрим. Или я тебе уже надоела? – она остановилась и повернулась к Саиду, ожидая ответа.

– Бог с тобой, Раисочка! Как можно! Просто ты тратишься, а мне не ловко!

– Успокойся. Все нормально. Пошли покушаем и опять в пастель.

– Опять? – улыбнулся Саид.

– А что ещё можно делать в такую погоду? – бросила риторический вопрос в воздух Раиса. – Покушаем вкусно, купим ещё винца пару бутылок. Тебе же вчера понравилось вино?

– Да. Нормальное вино, хоть я и не разбираюсь в этих напитках.

Раиса ответила уже когда они сели за стол в ресторане.

– Берём, коль тебе понравилось…

– Только, давай, не в ресторане, как вчера, а в магазине. Чуть пройдёмся, там магазин продуктовый за углом, вот там и купим.

– Хорошо. Командуй. И прогуляемся заодно… Что тебе заказать? Как и вчера? Мясное.

– Да все ровно. И кофе, если можно.

– Хорошо…

Раиса заказала нам стол, а сама уставившись на Саида, попросила тихим, ласковым, но серьёзным тоном, таким, каким обычно просят провинившихся детей рассказать правду:

– Саид, расскажи мне о себе.

– Что тебе рассказать! Что ты хочешь знать обо мне?

– Мне бы хотелось знать всё о тебе.

– Не думаю, что есть во мне что-то интересное. Обычный деревенский парень. Но деревня у нас большая. Очень большая. Расположена она у подножия гор в довольно глухом месте в тупике. От нас уже начинаются горы. Ни дорог, ни троп.

– Чем там у вас люди занимаются?

– Работают в колхозе. Колхоз богатый. Миллионер. Председатель Герой Соцтруда.

– А как ты в Минске оказался?

– Всё просто и даже банально. Поступал в Москве, приехал к брату в гости, а он уговорил меня, вернее даже, – приказал поступить в политех в Минске, чтобы в колхозе после мог работать… Мол, ты младший, после института должен вернуться в деревню к родителям… Так принято. Таков обычай. Я не мог ослушаться.

– О как у вас строго! А не поехал почему?

– Пока я учился, матери не стало, появилась мачеха, ну я и не стал ехать. Направили на завод, женился, укоренился.

– Я часто вспоминаю соседей, дагестанцев. Хорошие ребята были. Веселые. Все время шутили, смеялись. Магомед такой энергичный, пробивной. Любой вопрос мог решить. А жена его, Хадижа, научила меня "хинкал" дагестанский готовить.

– Да ладно! Ты умеешь хинкал готовить? – с восторгом и удивлением произнёс Саид.

– И "чуду" умею, и "хинкал". И часто готовлю. Мне нравится.

– Так ты уже почти дагестанка! Горянка! Угостишь, когда приеду?

– Легко! Ты только приезжай. На недельку!

– На недельку? Ну, не знаю, как с работой…На три дня смогу.

– Ладно, хоть на три приезжай… Про брата я поняла, а сестра есть у тебя?

– Три сестры. И все врачи. Я самый младший в семье.

– Ого, какая большая семья! Весело, наверно, вам. А я вот одна у родителей.

– Это неправильно. Кому должен радоваться человек? Братьям, сестрам, родителям. А играть с кем? Состязаться в учёбе? Ругаться, мириться с кем? Нет, это неправильно. Семья должна быть большой, дружной и веселой. Нас шестеро, а было вообще восемь. Двое умерли в малом возрасте.

– Содержать большую семью, прокормить ведь тяжело.

– Да, не легко. С детства приходилось много работать, особенно когда сестры учились. Надо было помогать. Зато как соберемся все, радости полный двор. Гуляем, веселимся, поем песни, – радуемся друг другу! Разве плохо это? У нас вся семья поёт.

– А на что жили–то? На зарплату родителей? Такую семью содержать доходы нужны хорошие.

– Нет, не на зарплату родителей. В деревне не так. Хозяйство было у нас большое. Коровы, овцы, лошади. Гусей одних было штук двести. Овец полсотни. Им всем сена на зиму готовить надо было, корма. Участок был в полтора гектара, там мы все и сажали: картошку, кукурузу, тыкву.

–Откуда такой большой участок?

– Отец лесником работал. Ему разрешали. В лесу поляну распахал отец, там всё и сажали. В сезон созревания урожая мы с отцом там ночевали по очереди. С ружьем в руках от кабанов охраняли.

– Ты тоже ночевал?

– Ну да! Конечно.

– И ты не боялся ночью один?

– Боялся сначала, потом привык.

– И сколько же тебе было лет тогда?

– Лет двенадцать.

– С ума сойти! В двенадцать лет в лесу ночевать!

– Да, в лесу, но там было нормально. Над шалашом мы с отцом террасу высокую соорудили, там и спали. Опасности не было. Ночью проснусь от хрюканья кабанов, выстрел дуплетом в ту сторону, и опять спать. Отец ночевал там, когда мне надо было пасти овец, а я почти все лето на поле с овцами и с книжками.

– А книжки зачем? Овцам читал?

– Овцы не любят жару. Они пасутся утром, пока ещё не греет солнце, и вечером, когда уже не греет, а всё остальное время, почти весь лень, прячутся от солнца в кустах, а я целый день книжки читал. Все уроки на полгода вперед знал. Хорошо учился. А Казбек, овчарка моя, сторожила их и меня от волков.

– И волки там были? И ты не боялся?

– Волков не боялся. Они же на людей не нападают. Зачем им? Овцы им надо. Однажды напали три волка. Прямо возле деревни, когда я уже возвращался с отарой. Так Казбек дрался с ними насмерть. Двух он загрыз, третий убежал, тоже раненный. И сам Казбек от ран скончался потом, дома. Отец обработал раны, перевязал, но… Крови много потерял.

– Ты с такой тоской рассказываешь. Не жалеешь, что уехал?

– А что жалеть? Смысл какой? Ничего уже не изменишь… Корни ушли слишком глубоко. Работа, семья, дети, друзья…

– Да, интересная у тебя жизнь.

– Была интересной.

– Тяжело, наверное, было? С детства в лесу ночевать. С ружьем.