Татьяна Линг - Душегуб

У каждого человека есть собственный предел, предел терпения, предел сил и предел боли. Мой достигнут! Душегуб силой оторвал мои окровавленные руки от девушки и оттащил подальше. Кажется, и ему прилетело по лицу. Я вывернулась, но он не пустил. Прижал к себе крепко и что-то шептал, успокаивающее гладил по голове. Только через некоторое время, все еще продолжая всхлипывать я смогла разобрать его слова:

– Все в порядке, она в порядке, она сейчас в лучшем мире.

– О каком лучшем мире ты говоришь? Вся ее жизнь была впереди. Кто она? О чем мечтала, сейчас все пустое и все кануло в никуда. Умерла и все, конец!

– Ты неправа, неправа во всем, что говоришь, т-ш-ш… – Душегуб продолжал качать меня на руках, а меня разрывало от боли! Мотала головой из стороны в сторону, стараясь задушить рыдания, что против воли вырывались из груди.

– Смотри! – прошептал Душегуб, легко коснулся моих висков и голову обожгло пламенем, заставляя замереть.

В глазах потемнело, а когда зрение постепенно стало возвращаться, пространство вокруг меня изменилось, стало серым, тусклым, а на невзрачном фоне, тут и там, горели яркие силуэты. Сначала они ослепляли, а потом, когда я немного привыкла к сиянию, заметила, как один из них отделился от остальных и подошел ко мне ближе.

Она улыбалась. Не может быть, тело убитой девушки лежало на земле мертвым, окровавленным. Возле него суетились работники, складывая останки в черный мешок. Как такое возможно? Это что, душа? То, о чем говорили ученые столько столетий? Я вижу ее душу и души других людей, погибших при взрыве? Они стояли рядом и старались успокоить корчившихся от боли.

Душа девушки присела со мной рядом, нежно погладила по щеке. Физически я не ощутила ничего, только прилив спокойствия, так она прощалась и говорила, что все с ней хорошо. Я перестала плакать, лишь изредка всхлипывала. Зато тот, кто держал меня все это время, стал вести себя по-другому. Душегуб протянул руку девушке, словно в попытке ухватиться за нее, и та в страхе отпрянула.

– Уходи! – прорычал Душегуб таким голосом от которого у меня похолодело все внутри. – Я могу не сдержаться!

Души, которые услышали этот возглас, быстро, не сговариваясь стали покидать место взрыва. Один за одним они взмывали в небо яркими звездами. Это было волшебно. Я потянулась за ними, размыкая объятия с комитетчиком…

Цвет, свет и звук вернулись в прежнее состояние, а я наблюдала, как спасатели разгребали завалы с помощью специальных роботов, тут и там взлетали кары скорой помощи, груженные ранеными.

– Поднимайся, – позвал Душегуб и дернул наверх.

– Что это было? – спросила я. – Ты можешь видеть души? Как? Кто ты?

Комитетчик развернулся, зло взглянул и произнес жестко по слогам:

– То, что сегодня ты увидела, не расскажешь никому!

Объяснять, что не планировала трепаться об этом с друзьями, не имело смысла, просто кивнула и попробовала взять его за руку, но комитетчик резко ее отдернул. Душегуб был расстроен. Причину этого я понимала хорошо – раскрываться совершенно незнакомому человеку опасно. Комитетчик сейчас чувствовал ровно то, что я испытывала в машине, под его допросом.

Все же я была благодарна за то, что он показал мне. Это было невероятно. Как такое возможно? Как Душегуб мог обладать таким талантом, и если я еще могла поверить в секретные разработки допроса, ну предположим, таинственный метод гипноза, но вот показывать души мертвых, это выходило за грань разумного.

Душегуб окрикнул меня и я поторопилась. Далее мы действовали по инструкции: отправка раненых, отчет полицейских, опрос свидетелей, составление списков погибших, осматривали каждый дюйм разгромленного поместья. Мы действовали с Душегубом достаточно независимо, но по определенному протоколу, который точно распределял наши обязанности.

Было удивительным чувствовать его за спиной и, в некотором роде, впервые я работала с напарником. Я замечала, как Душегуб периодически оглядывался и искал глазами в толпе меня, мы встречались взглядами и понимали, что помощь ни его мне, ни ему не требуется. В какое-то мгновение могла на физическом уровне ощущать, когда я нужна была комитетчику. Что-то изменилось между нами, какой-то невидимый мостик между возник тогда.

Закончили мы далеко за полночь.

Сил хватило только дотащить ноги до квартиры Душегуба. Мы по очереди приняли ванную и без сил повалились – я на кресло, а Душегуб на диван. Ленно попивали вино. Мы какое-то время смотрели на улицу, наблюдая, как копошиться ночная жизнь под ногами высотки комитетчика, прежде чем я спросила:

– Где твой напарник? – Я закинула ноги повыше, чтобы снять с них усталость, на грудь давила тяжесть прошедшего дня и мысли от этого шевелились скорее по привычке. Душегуба я не видела, ориентировалась по тому, как он с силой вдохнул воздух. Я опять на запрещенной территории?

– Пропал…

Я резко повернула голову, это вызвано скорее тем, что я не ожидала такой откровенности от Душегуба, но побоялась отпугнуть момент, просто наблюдала за ним, ждала.

– Я вынужден был уехать, – Душегуб отпил вино, – хм-м-м… в командировку. Кровавый, такой позывной у моего напарника, только расстался со своей девушкой и был немного не в состоянии. Буквально перед самым моим отъездом, в первый раз поступило сообщение о массовом убийстве, я даже решил остаться, чтобы поддержать его, но друг заверил, что справится. – Душегуб поставил бокал на журнальный стол и поднялся, я жадно следила за ним, – Там …где я был не было связи, а по возвращении… Кровавый пропал.

– А как же?

– Не спрашивай, – Душегуб развернулся ко мне и криво усмехнулся, – Первое дело, которым я занимаюсь больше четырех дней…

Вздохнул.

– А кто его девушка? Может… – я вцепилась в эту информацию, но меня вернули с небес на землю.

– Мы не распространяемся по этому поводу! – Душегуб закрыл вход в откровения.

– Но как же, может она виновата в том, что случилось? – попыталась объяснить.

– Кровавый проверил свою партнершу, до того, как вступить с ней в отношения, не находишь?! – Раздраженно рыкнул Душегуб.

Я поднялась, с характерным стуком поставив бокал.

– Я пойду спать! – подняла голову вверх, – И надеюсь в этот раз я буду спать одна! – рявкнула и направилась в спальню Душегуба.

Какое-то время злобно поворчав на тему высокомерных комитетчиков, один из которых пропал, а другой не признает, что ему нужна помощь, взбила подушку. Повернулась на другой бок и под потрескивание искусственного огня в камине, уснула.

Тревога накатила, заставив сердце стучать в ушах, было темно, так темно, что ты еще не понимаешь, а сон это или явь, а может день, который ты начал еще не отпустил тебя и тебе приходиться снова и снова проживать его неприятные моменты. Взрыв, похороны отца в закрытом гробу, девушка, умирающая на руках. Крики. Души, что остаются и не могут уйти и тянущий ко мне руку Душегуб.