Татьяна Линг - Душегуб

– Тут такое дело…хммм… – последовавшее за этим молчание на том конце надоедало и лишь усугубляло мнимую тревожность. Я могла слышать тяжелое дыхание шефа. В последнее время полицейский набрал вес и подзабил на здоровье. Я ждала.

Странно, начальник полиции, не выискивал подходящие слова, когда дело касалось передачи фактов, тут же явно произошло что-то из рук вон выходящее, что даже у такого опытного копа вызывает ступор или полицейский раздумывал, стоит ли меня привлекать? Обычно нерешительность для Тома несвойственна.

Вздох.

– Мне нужна твоя помощь, как профессионала. Ты свободна?

– Конечно, давай исходные данные…

– Я ограничен в распространении информации. Точные указания получишь на месте… И да, ты нужна сейчас!

– Кидай координаты. – Я грустно посмотрела на себя в зеркало, телефонный разговор застал меня в душе. С темно-рыжих завитушек капала вода, а зеленые глаза с полопавшимися капиллярами не придавали мне шарма. Тридцать с небольшим, невысокого роста, толстоватый на мой взгляд зад, но посидели бы вы с мое на фаст-фуде, когда пропадаешь в долгой засаде несколько суток, то выглядели бы наверняка хуже. Общее впечатление – слишком уставшая, слишком потрепанная, такая, какой я обычно возвращаюсь с заданий…

Я мечтала проспать двое суток напролет так, как только закончила выслеживать злостного должника в нижних мирах. Но некому пожаловаться, да и пожалеть некому. Сыщики не склонны рассказывать и показывать слабости – плохо сказывается на бизнесе, а такую роскошь, как отказаться от дела я не могла себе позволить, тем более дело предлагалось шефом, а значит ожидалось сложным, стоящим, в общем интересным.

К счастью, пока летела на флайкаре к месту, указанному Томом, смогла немного вздремнуть, чтобы обеспечить ясность восприятия, потом рассеянно читала новостную ленту в планшете, удобно развалившись в кресле водителя, я надеялась получить какую-нибудь информацию, про намечающееся дело, но СМИ молчало, выдавая только странности в поведении людей и случаи массового самоубийства.

Управлять аппаратом мануально не требовалось: мне выделили специальный государственный коридор, по которому я двигалась согласно траектории, задаваемой Центральным Управлением. Оно же контролировало мой флай, добавив в разы к разрешенной скорости.

Подо мной загорались огни Объединенной Земли, переливались вспыхивающие фонарики воздушных коридоров, где-то внизу мчались скоростные поезда и во всем этом гомоне, который представал, я задумывалась об одном, почему же так неспокойно на душе?

Эхо от каблуков глухо разлеталось по окрестностям, полы черного плаща взлетали от порывистого ветра. Остров «Лондон-десять», так называлась эйрия в которую я прибыла.

В конце улицы я заметила проблесковые маячки полицейских фонарей, что ограничивали пространство места преступления, покрывая его голограммой от случайных прохожих. Поплотнее укуталась, недобро покосившись на темнеющее небо над головой, и прибавила шаг.

Блеснула молния, предвещая начало грозы, надо поторопиться. Дожди у нас нешуточные. Ливни на островах настолько сильные, что могли попросту смыть человека с земли и тогда только лететь вниз, до второго солнца, навстречу смерти. Заградительные сооружения, выставленные по периметру летающих суш, скорее выполняли декоративную функцию и навряд ли могли спасти человека.

Недобрые мысли продолжали кружиться в моей голове, когда я переступила границу, отделяющую пустынную улицу от места преступления и на мгновение ослепла, внутри, под куполом, ярко, как в лаборатории.

Суета напоминала возню муравейника. Летающие компьютеры – дроны сканировали местность, служащие, в белоснежных прорезиненных костюмах, с пакетиками в руках отбирали пробы со всех поверхностей, до которых могли добраться. Я отрапортовала, подбежавшему для сверки документов, полицейскому и направилась к группе людей, хмуро о чем-то переговаривающихся.

Компания окружала накрытую черным полиэтиленовым пакетом гору, вот она причина, по которой нас всех вызвали в столь поздний час. Четверо мужчин из которых знакомый один, собственно говоря, шеф полиции Том Страйк, стоял нахмурившись и выглядел, хочу заметить, не лучше меня! Уставший и злой. Помятый, наскоро и неаккуратно побрившийся, так, что было видно пару порезов на лице.

Между нами, Том стал часто прикладываться к алкоголю, отчего появилась одутловатость на лице. Хотя я не виню его в этом. Столько ужасов проходит каждый день через него. Сложно отгородиться, ты либо превращаешься в бездушного сухаря, взирающего на очередной труп молоденькой девушки, либо ищешь способы расслабиться.

Двое других в компании выправкой не походили на офицеров, да и одеты были слишком свободно, даже гламурно, из чего я сделала выводы, передо мной частные сыщики, как и я.

А вот последний из четверки, привлек особое внимание. Высокий, под два метра роста платиновый блондин. Кошачий разрез, глаза прозрачно стального цвета резко контрастировали с темно—оливковой кожей. Коса, заплетенная хитроумным способом, свисала до пояса. Мужчина походил на древнего воина, хотя одетого по-современному в длиннополый плащ (похожий на мой), армейские сапоги и черную майку.

Парадоксы в его внешности заставляли меня неотрывно рассматривать его с ног до головы, настолько интересным и необычным представлялся индивид.

«Генетический выродок?» – промелькнуло в голове.

Странно, я думала, что такие давно перестали встречаться на земле. Древние экспериментировали с ДНК, клонированием и смешением рас. Особо выдающиеся «гении» пытались скрещивать людей с животными, старались придать человеческому организму быстроту и неуязвимость последних.

Всколыхнув общественность негуманными способами разведения новых рас живых существ, результаты модификаций подлежали полнейшему уничтожению в силу неуправляемости, агрессии или других маркеров опасности. В настоящее время, все генетические эксперименты под строжайшим запретом и караются смертной казнью.

Что до моего мнения, я склоняюсь к тому, что подобные разработки просто забрали у крупных частных корпораций и, где-нибудь, на далеком Сибирском острове под номером N, правительство, тайно от общества, продолжает заниматься особо удавшимися экспериментами.

Этот гигант, отчего-то хмурившийся все сильнее, был ярчайшим доказательством верности моей теории.

Тут я услышала легкое покашливание Тома, что пытался отвлечь мое внимание от генетического чуда, оказалось, я разглядывала его слишком откровенно.

– Товарищи, разрешите представить вам лучшего независимого сыщика, Станиславу Никитину, – я удивленно вскинула брови, впервые Том так откровенно меня похвалил, обычно он не удосуживался даже назвать мое имя, заставляя меня вертеться и доказывать общественности, кто я и что из себя представляю. Для Тома мало обозначали нашивки и регалии, в его картине мира ты был тем, что делал и точка.