Антонина Крейн - Шолох. Призрачные рощи

Полынь, и так заряженного на подвиги, тотчас как ветром сдуло.

Я же, всполошенная словами «массовое убийство», решила задержаться: закинула в рюкзак целый ряд зелий с полки, преимущественно лечебных. Ведь надежда умирает последней. А с хорошей медициной – и выживает иногда.

Я нагнала Ловчего только у ведомственной конюшни, где напарник ждал, пока заспанный эльф приведет нам лошадь.

– Точно одну на двоих? – уточнил эльф, повторно выглянув из-за ворот.

– Да, точно, – подтвердил Полынь, не вдаваясь в детали.

Из этого диалога я сделала вывод: мы будем добираться на ферму, используя одно из секретных запредельных Умений Внемлющего. С учетом серьезного дела это был разумный выбор.

Мы запрыгнули на кобылку Полыни по имени Димпл – флегматичную серую животинку в яблоках – и свернули на тихую боковую улицу.

Там Полынь размял пальцы перед колдовством и дежурно попросил меня «не шевелиться и не думать, а то разорвет». Я замерла, а вот татуировки на руках Ловчего будто ожили, расплываясь соразмерно тому, как мы втроем с покорной Димпл начали таять и ускоряться.

Скользить сквозь блеклый город, заштрихованный графитом подуставшей ночи.

Наша гонка завершилась на тихой лесной улочке к востоку от города.

Из густой дубовой рощи выныривала каменная дорожка, вдоль которой расположились частные владения: ферма «Жухлые яблочки» и два соседских участка – аккуратные домики с садами.

Было очень тихо. Слегка покачивались от ветра плодовые деревья. В зарослях черемухи пел соловей.

Я удивилась столь мирной картине. Когда слышишь про пять мертвецов, ожидаешь хоть какой-то суеты в окрестностях. А тут – редкая безмятежность. Окошки «Жухлых яблочек» мягко светились, внутри играла музыка – что-то нежное, вроде арфы. Если там произошло кровавое убийство, то я не знаю, из чего сделаны нервы местных жителей.

Полынь был озадачен не меньше моего.

– Давай сначала заглянем к жалобщику, – развернулся напарник.

Несколько минут спустя мы стояли на резном крыльце соседнего дома. Нашим свидетелем оказалась крупная и очень бойкая дама.

Отгоняя лесных светлячков, она взволнованно тараторила:

– Пять трупов! Я вам клянусь. Вы поймите: Дорхес, мой сосед, – он тернассец. И студент. Едва родители-фермеры уедут, как он устраивает вечеринки, и пару раз их компания в угаре залезала на мой участок. Я поэтому держу ухо востро – поглядываю в окна, чтобы вовремя шугануть.

– И что вы увидели на этот раз? – спросил Полынь.

– Дорхес стаскивал с крыльца женские трупы. Сначала одно тело, замотано в плащ. Потом второе. Третье… Следом вышли друзья студента. Они столпились над бедными девушками и спорили до хрипа. Я побежала вызывать вас. Пока нашла свои заготовки для ташени, пока вспомнила, как их складывать, – столько времени прошло… Потом подбегаю к окну, смотрю – а трупов уже нет. Успели расчленить! Изверги иноземные!

Мы с Полынью переглянулись. Женщина уловила наше сомнение и отчаянно зашептала:

– Да клянусь вам, были трупы! Вы что думаете – я глупая? Я не глупая! У меня лупа есть!

– У меня тоже, – сказал Полынь. – Разберемся.

Калитка фермы была открыта… Мы прошли внутрь и перед тем, как постучаться, огляделись снаружи. Ни крови, ни следов того, что кого-то тащили волоком, – ничего подозрительного.

Полынь потрогал землю возле крыльца:

– Отпечатки ботинок тоже стандартные, – пробормотал он. – А если бы мертвых несли на руках, следы стали бы глубже из-за дополнительного веса.

Мы зашли на конюшню – там были лишь спящие лошади и теплый терпкий запах. Среди деревьев я увидела яблоневого человека, но он спал, свернувшись в корнях калачиком, и я не стала его попусту будить. Сарай, свинарник… Все мирно.

Только в маленький птичник на дальнем конце фермы нас не пустил петух. Встал в дверях и раскричался:

– Ре-е-е! Ре-е-е!

Впрочем, пять тел бы туда все равно не влезли.

В главном доме нам долго не открывали, хотя стук услышали сразу: арфа захлебнулась песней и повисла тишина. Взволнованные шепотки, топот, и вот – в щелочке появился смазливый юноша с типично тернасской белозубой улыбкой.

– Здравствуйте… – испуганно протянул он.

От него слегка пахло запрещенной ягодой грындой, и мы с Полынью переглянулись. Возможно, соседке не понравилось именно это, но на вызов об убийстве мы среагируем быстрее, вот она и приврала.

Полынь представился, предъявил татуировку Ловчего и объяснил, зачем мы здесь. Губы студента изогнулись грустной скобкой:

– Дело в том, что госпожа Цайра очень не любит, когда я собираю друзей. Постоянно что-то выдумывает. Конечно же, мы не убивали никаких девушек! Даже не знаю, как можно такое сочинить. Надо перед следующей вечеринкой занести ей пирог. Чтобы она не ругалась, – и молодой господин Дорхес развел руками.

За спиной у него маячили силуэты четырех товарищей. Такие же юноши-студенты, очаровательно-беззаботные, со следами бессонной ночи на лицах.

– Можно, мы все-таки зайдем, проверим?

Дорхес сглотнул. Потом отступил, пропуская нас внутрь.

Да, вечеринка тут определенно была. На столе стояли блюда с фруктами и орешками, между ними – очень много бокалов. Подушки сброшены на пол, на диванах вместо них валяются раскрытые конспекты. Вдоль каминной полки расставлены крохотные пузырьки с различными зельями. Полынь подошел, стал внимательно читать этикетки.

– Только не трогайте! – взмолился Дорхес. – Это очень редкие зелья! А некоторые – опасные! Нам каждый миллилитр под расписку дают, чисто перед экзаменами!

Полынь кивнул и в ответ лишь сощурился на одну бутылочку из темного стекла. «Спиртовая Эссенция Туманной Лани» – было написано на ней.

– Чьи пузырьки, ваши?

Дорхес побледнел:

– Нет. Ребята принесли.

– Мне что-то нехорошо, – пискнул другой студентик и умчал в ванную. Все тактично промолчали.

– Зачем вам вообще зелья на вечеринке? – спросила я.

– А у нас пересдачи в Башне Магов сейчас идут, – Дорхес снова улыбался, теперь кривовато. – Вот, готовимся. Совмещаем приятное с полезным.

– В Башне Магов, значит… – рассеянно повторил Полынь. Затем шепнул мне: – Отвлеки их, пожалуйста, а то они так и норовят тут все передвинуть.

Это правда: один из студентов бочком-бочком двигался к конспектам, явно надеясь их спрятать, второй испуганно топтался возле зелий, третий бросал печальные взгляды на вешалку с верхней одеждой и, кажется, готовился к марш-броску в ту сторону. Мы с Полынью не могли просто потребовать, чтобы они остановились: у нас не было ни ордера, ни состава преступления.

Так, ну и как же мне их отвлечь? У них сейчас все инстинкты на самосохранение направлены!