Ляна Зелинская - Чёрная жемчужина Аира

Дядя Готье кликнул носильщика, и чемоданы Летиции быстро перекочевали в шикарный открытый экипаж. Лаковые борта, на сиденьях бордовая кожа, красные спицы на колёсах – такой экипаж стоил целое состояние. И даже кучер в зеленой ливрее посмотрел на Летицию так, словно раньше возил самого короля, а сейчас снизошёл до бродяжки.

Но Летиция сделала вид, что не заметила этого.

Пожалуй, чтобы понравиться новым родственникам, на ней недостаточный слой позолоты!

Дядя уехал в другой коляске, перепоручив гостью заботам дочери, и сказал, что к ужину будет.

– Я покажу тебе город, всё равно поедем через весь центр, – произнесла Аннет, церемонно расправляя складки на платье и прячась под зонтиком от солнца.

Неудивительно, что Аннет удалось сохранить такой светлый цвет лица – широкополая шляпа, занявшая половину коляски, зонтик-шатёр, плотные перчатки из узорного шёлка – солнца она старалась избегать всеми силами. Да и вообще, кузина Бернар хоть и не блистала красотой – черты её лица были мелкими, а глубоко посаженные глаза смотрели на всё, пожалуй, слишком оценивающе, – но выглядела она при этом очень элегантно и утончённо. Рядом с ней Летиция в своём платье из светлого хлопчатого поплина и простой соломенной шляпке почувствовала себя чем-то средним между горничной и монашкой. Но её мысли недолго задерживались на элегантном облике кузины-модницы, вскоре всё внимание завоевала рю Верте – центральная улица города.

– Это работный дом, а это – здание хлопковой биржи, дальше – свадебный салон мадам Руаль… – вещала Аннет с видом знатока, указывая веером на здания вдоль дороги.

А Летиция жадно разглядывала яркие вывески. Рю Верте – улица широкая, обсаженная по обеим сторонам пальмами, тамариндовыми деревьями и казуаринами, вела на север от самого порта и заканчивалась большим храмом на холме. Мимо проплывали фасады домов, выкрашенных всеми цветами радуги: персиковые, розовые, цвета ванили и терракоты. Город стоял в низине, в дельте реки Арбонны, окруженный с одной стороны многочисленными болотами и дамбами, а с другой – океаном. От жары и влажности белоснежная брестонская штукатурка, столь популярная в Старом Свете, здесь тут же покрывалась зелеными и рыжими разводами плесени и мха. Вот и красили дома кто во что горазд, добавляя в краску дубовую кору, кермек или гамбир [3] Кермек и гамбир – растения, используемые для производства красок. .

Каждый дом непременно окружал длинный балкон с навесом и ажурными коваными решетками – так альбервилльцы притеняли окна от невыносимо жаркого солнца. Ветерок лениво шевелил длинные листья папоротников, что свисали из горшков почти с каждого балкона, и доносил запах цветущего франжипани – дерева, которое непременно росло у каждой двери. Его бело-жёлтые цветы обязательно должны были падать на ступени крыльца: считалось, что это добрый знак – ангелы охраняют жильцов этого дома.

И Летиция вспомнила, что бело-жёлтые цветы франжипани – символ Альбервилля.

– А это – Рынок рабов, – произнесла Аннет как ни в чём не бывало.

Летиция жадно разглядывала высокие решетчатые ворота, за которыми виднелась утоптанная тысячей ног красная глиняная площадь, помост и что-то похожее на коновязь.

Неужели здесь продают людей? Вот так запросто, как скот…

– Но сегодня он не работает – Божья неделя началась, – изрекла Аннет философски, – почти никто не работает. А это – игорный дом мсье Маджера.

– А это что? – спросила Летиция, кивнув на особняк, фасад которого выделялся на фоне других – стены выкрашены красным, а двери – золотом.

На крыльце дома стояли две темнокожие женщины – ньоры – в кричаще-ярких одеждах и тийонах таких размеров, что, казалось, голова у них оторвётся от их тяжести. У одной поверх шёлкового тийона красовалась ещё и красная шляпка, плоская, как блин. И всё это сооружение на голове походило на огромный сказочный гриб.

Женщины свешивались через перила, и глубокие декольте их платьев показывали всё, что должен скрывать наряд приличной женщины. Но они, нисколько не смущаясь, махали морякам, идущим по другой стороне улицы, и смеялись.

– Ну, понятно же – это… дом терпимости, – произнесла кузина, чуть понизив голос и не глядя на вульгарных женщин.

– Бордель? – потрясённо спросила Летиция и тут же прикрыла рот ладонью – мадам Мормонтель за одно это слово, произнесённое вслух, враз бы огрела чётками.

В Старом Свете такое и помыслить было невозможно, и от удивления Летиция даже обернулась, разглядывая публичных женщин. В Марсуэне, где они жили с бабушкой, конечно, были публичные дома, но где-то на задворках, на узких тёмных улицах, по которым не проезжают дамы из приличных семей. О них никогда не говорили вслух, а если и хотели упомянуть, то выражались деликатно и туманно, вроде «вы же понимаете, о каких женщинах мы говорим». Это считалось грязным, постыдным и греховным. Это следовало скрывать от глаз, как язву, как нехорошую болезнь, а вовсе не выставлять напоказ.

И то, что здесь, в Альбервилле, бордель находился в центре города, вот так нарочито и открыто, сияя красными вывесками и начищенными стёклами, соседствуя с вполне приличными заведениями: магазинами и конторами на главной улице – такое было очень странно и удивительно.

Рынок рабов, Игорный дом и бордель! И всё это – на центральной улице! И впрямь – город греха!

Их коляска свернула на рю Виктуар, и кивнув на особняк с мраморными колоннами и садом, Аннет произнесла:

– Это «Белый пеликан» – самая большая бальная зала во всём Южном союзе. Даже в Реюньоне нет такой. Не знаю, как в Старом Свете, но здесь очень любят танцы.

Летиция уже успела заметить, что и на флаге Альбервилля тоже изображен пеликан, рядом с цветами франжипани. Да и когда они проезжали небольшой кусок набережной, выходившей на низкий берег Арбонны, эти самые птицы, совершенно не боясь людей, сидели на гранитных камнях вдоль всего берега. Не даром же Альбервилль называют городом пеликанов.

Экипаж остановился перед большим особняком, и Летиция поняла, что они приехали. Дом Бернаров утопал в тени старых дубов, с ветвей которых, точно бахрома, свисали сизые нити ведьминых волос. Два этажа, персиковые стены и зелёные ставни, мраморные колонны украшали фасад, а подъездная аллея растянулась на полсотни туасов – дом выглядел очень респектабельно, как, впрочем, и всё, что было связано с дядей Готье.

– Странно, что ты не взяла с собой служанку, – как будто невзначай обронила Аннет, но было понятно, что это всего лишь такой способ провести между ними черту различий – они хоть и родственники, но именно деньги определяют здесь настоящий статус.