Лили Крайн - На страже миров. Стая

Гудки.

– Спасибо, – прошептала Сабина в пустоту.

«Восточнее» хоть и прозвучало абстрактно, но уже навело на некоторые мысли. Решив, что Джей не стал бы перемещаться под своим именем, она накидала варианты поддельных, среди которых значится и пресловутый «Джон Лобо», и даже «Джейсон Греу», но где-то на задворках сознания интуиция подсказывала добавить и фамилию «Арройо». Просматривая в интернете ресурсы с именами, имеющими испанские корни, она искала именно те, что начинаются на «Д», наверняка этой привычке её беглец не станет изменять. «Дамиан, Дерил, Джеральд», – голова раскалывалась от обилия: «Джозеф, Джил, Деметрио…» – на последнем имени смутное воспоминание попыталось пробиться сквозь уставшее сознание.

Она думала над тем, какое имя выбрал бы Джей, но прекрасно понимала, что как раз этого не знает. Она совершенно не знает именно Джея, и её, впервые за долгое время, накрыл панический приступ. С трудом справившись с собой, от непривычки Сабину повело, пока в голову не пришла спасительная мысль, что, пускай она не знает ничего о Джее Форсе, зато она знает и любит Джона Лобо, а Джон выбрал бы совершенно не испанское имя… Имя, связанное с тем домом, с его книжными полками… Теперь она искала Дамета Арройо, и в кои-то веки добралась до Филиппин.

Первым Сабина посетила самый крупный остров – Лусон, и, посчитав, что такой человек, как Джей не стал бы поселяться в густонаселённых городах, постепенно начала путешествовать по малым, и последним в её списке значился город Кесон. Тут также праздновали фестиваль, и все выглядели совершенно довольными этим хоть и краткосрочным, но отдыхом. Сабина с некой долей неловкости вспомнила праздник урожая в Крипин Вайли, их с Марселем проникновение в архив, чужие поцелуи, и её передёрнуло от отвращения.

Она сидела за полностью деревянным круглым столиком на террасе скудно обустроенной кафешки у берега океана и из всех сил старалась отогнать непрошенные неприятные воспоминания. «Может, всё же стоит пойти к психологу», – запоздалая и уже бесполезная мысль.

Взгляд рассеянно скользил по посетителям дешёвого заведения, автоматически выявляя их особые черты детективным чутьём, чутьём стража. Вон девушка за столиком у столба, совершенно не похожа на филиппинку, разве что загаром, но черты лица и глаза у неё схожи скорее с европейскими. По волосам ничего не понять – они выжжены на солнце, а следовательно работает на сельскохозяйственных угодьях, и, если приглядеться получше, не такая уж она и девушка, скорее женщина, вероятно ей под сорок. Дальше взгляд соскользнул на двоих подростков, смущение на их лицах говорило о том, что это свидание, по крайней мере так, видимо, считала только девочка, а вот паренёк только широко улыбался и что-то быстро ей говорил на тагальском. Это и были все посетители, а хозяина заведения Сабина просто не считала нужным брать в расчёт. Она уже собиралась вновь отвернуться к океану, когда боковым зрением отметила активность со стороны столика той женщины. Она вновь устремила туда всё своё внимание, а сердце пропустило удар.

Там стоял Он, вот так, с большой буквы в сердце самой Сабины. В наглухо застёгнутой рубашке с длинными рукавами и светлых брюках, в шляпе, откидывающей тень на лицо и прикрывающей тем самым повреждённый глаз и мелкие шрамы. Совершенно неловко, словно испытывая неудобство, он присел рядом с женщиной, поддерживаемый ею. А Сабине показалось, что воздух просто исчез из мира, так сложно было дышать, бегло выявляя изменения в любимом человеке. Кроме этого затруднённого приседания на стул она отметила ещё, что Джей больше не горбится и снова держится во весь свой рост, руки его, осторожно сложенные на столике, не трясутся, и он вроде даже пытается улыбаться собеседнице, что добавило в неискушённое сердце немного новых сомнений и дичайшую ревность. Так ей Лобо не улыбался.

Хотелось подойти, схватить за плечи, встряхнуть и сказать: «Ну и идиот же ты, Джей Форс!», а ещё: «Руки прочь от него, женщина. Он мой!» Хотелось сразу кинуться на шею и умолять простить, целовать до умопомрачения перекошенные губы, касаться его изуродованных пальцев, ластиться и клясться в вечной любви. Сабина выбрала не «хочу», а «надо»: вытащила из рюкзака припасённую бандану, быстрым ловким движением повязав её на голову, и надела очки. Бесполезная маскировка, если её заметили, но это вряд ли.

Эти двое говорили от силы минут двадцать, за которые женщина, к слову очень эмоциональная, успела выпить три коктейля, затем расплатилась в ожидании, когда Джей поднимется с места. И теперь Сабина поняла, что в происходящем изначально показалось ей неправильным: движения Джейа скованные, хоть он и держит спину ровно, но что-то неумолимо изменилось. Тут-то и дошло… Нога. Марсель перегрыз ему ногу. В тот вечер Джей заверил, что она залечится. Неужели солгал? Ведь два года прошло… Взгляд скользнул вниз, а незнакомка отодвинувшись, подала тому трость. Сердце зашлось диким стуком, она едва не сорвалась с места, из последних сил удерживаясь в стороне. Женщина обвила её Джея руками, помогая удержаться, а затем рассмеялась, кивая в сторону океана, но видимо получила отрицательный ответ. Джей тяжело, но явно привычным движением начал делать первые шаги, а его спутница последовала рядом.

Сабина посмотрела им вслед, теперь уже впадая в ступор. Надо встать и следовать за ними. Ну же. Давай, Сабина, вставай! Ну же, Сабина! Она замерла ещё на мгновение и поднялась с места, оставляя деньги на столе и едва не забыв рюкзак. Стараясь идти чуть поодаль, ей всё же удалось остаться незамеченной – или это оборотничьи инстинкты так притупились? – но когда прогулка подошла к концу, женщина помогла Джею взобраться на крыльцо дома, приподнялась немного сама, поцеловала того в щеку и ушла.

Дверь уже закрылась за Джеем, но Сабина всё также оставалась стоять в десятке метров в стороне, не в силах пойти и постучаться, потребовать объяснений или вообще сделать хоть что-либо. «Жить дальше, да? Именно это имел Джей ввиду в тот злополучный вечер? Именно это он и делает сейчас?». Сабина просто развернулась и пошла прочь.

***

В небольшом номере отеля царил самый настоящий погром, и даже удивительно, что на шум ломающейся мебели никто не прибежал. «Привыкли что ли?» – как-то слишком отстранёно. Сабина сидела на полу в единственном незахламлённом углу комнаты, лениво скользя взглядом по раскиданным вещам, осколкам, обломкам и щепкам. Сейчас она впервые чувствовала, как сильно устала за эти годы. Ещё молодая, это вообще не возраст, но уже совершенно вымотанная и запутавшаяся.

Что же она теперь имеет? Долг жизни перед человеком, чью судьбу в свою очередь искалечила сама, и совершенно неуместные чувства к тому же. Сабина думала, что это карма. За то, что тогда она не поняла, не решилась принять чувства, не подсказала о грядущем набеге стражей, и запустила жуткую систему саморазрушения в голове Форса под названием «вина».