Айван Зорн - Гнев

– А чем она кажется?

– Это вы мне скажите.

– Антиквариатом?

– Да. Самое неправильное думать, что это антиквариат.

– И тем не менее, коллекционеры оценивают ее в полмиллиона долларов. В том числе благодаря автографу.

– Ценность книги не в автографе Парацельса, дорогая. Не будем уподобляться любителям старья. Ценность в том, что впервые в истории заклятия были переведены с древних языков на латынь и записаны церковниками, а не ведьмами. До сих пор мы не знаем до конца все секреты книги. Вы вообще думали, насколько эта книга может быть опасна? Хтонические силы дремлют в ней, и если их освободить, это будет поистине непредсказуемо. А чтобы изготовить полноценно такую книгу, – Карл вздохнул, – нужно сделать рисунок каждого демона, все его печати, повадки. Нужно пропитать страницы кровью изменивших веру, чтобы она обрела жизнь. Нужно, наконец, пожертвовать чем-то своим, чтобы книга стала служить тебе. Я всего-то лишь копиист. Да, я знаю арамейский, латынь, древнегреческий и египетский: древние языки – часть моей натуры. Но есть шифры, которые никто не смог разгадать до сей поры, и я не заглянул. Потому что на это нет разрешения: двери закрыты, если вы понимаете, о чем я. Например, вот эта последняя часть книги с рецептами, травник. Какие-то заклинания будут действовать – те, что мне знакомы, но не все, нет.

Ева барабанила пальцами по подлокотнику церковной скамьи, ожидая, пока он закончит.

– Мне не нужна действующая копия, – ответила она. – То, что вы говорите, идеально подходит.

– Обманку, значит, делаете, – сказал Карл удовлетворенно.

Ева поняла: все, что он говорил до этого, он сказал, чтобы понять, зачем ей книга. Она разозлилась на себя, но было поздно.

– Мне нужно будет еще раз свериться с оригиналом. – сказал Карл и закрыл книгу.

– Как вам будет угодно, но поторопитесь.

– Подумайте над моим предложением. Все-таки мой заказчик предлагает очень хорошую сделку.

Ева промолчала. Найтмер поднялся, старомодно поклонился.

– До скорого, ма шери. Я напишу.

Он медленно пошел к выходу, на ходу надевая перчатки. На ступенях задержался на секунду, обернулся, посмотрел вверх, на фигурку мадонны с младенцем над входом, и захромал к лодке. Джузеппе подал ему руку, помог сойти и суетливо начал отвязывать веревку.

Карл сел на обитую потертым велюром скамью, облокотился о перила и, глядя на воды канала, промурлыкал: «житейское море…». Чуть погодя, обратился к Джузеппе:

– Я та сила, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо. Так говорят, Джузи. Что, думаешь, это значит?

Джузеппе поправил шарф, затем обстоятельно начал:

– В любом случае согласен с вами, сир. Еще думаю, сир, что, возможно, эта сила могла бы творить более качественное зло, но рынок (он сделал паузу) перенасыщен качественным, и надо уходить в другой сегмент.

– Не подлизывайся, старик, – кивнул Найтмер. – Я думаю вот что: дьявол хотел бы творить зло, но бог, который сильнее, использует дьявола в рамках своего божественного плана. Тут как раз понятно: современный человек не понимает, о чем речь. В его голове дьявол всегда так же силен, как и Бог. Равен по силе Богу. Пока людишки верят, что тьма может быть равнозначна свету, тьма сильнее. Есть потенциал. В церкви, конечно, книгу не заберешь. Merde. [9] Дерьмо ( фр. ). Знает, где встречаться. Я сделал ей предложение, от которого невозможно отказаться. Но она отказалась. У нее есть немного времени, чтобы передумать. Хотелось бы избежать лишних хлопот.

Ева осталась сидеть на скамье. Если Найтмер знает, о чем говорит (а он знает, в этом Ева не сомневалась), какие планы на книгу у Сэ? Лично Сэ Ева не знала. Никаких громких преступлений, кровавых денег – ничего такого. Просто известный олигарх с амбициями, инвестирующий в стартапы. В каком-то смысле прогрессивный. Наверное, что-то в прошлом было, но на репутации не сказалось. Единственная темная история, косвенно с ним связанная, – история с аватарами: он инвестировал в стартап, который модулировал образы фиктивной идентичности. Иллюзия была такой полной на всех уровнях, что «Мара Энтерпрайзис» – а именно так назывался стартап – стал за одну ночь самым инвестируемым бизнесом в Штатах. А еще через несколько дней проект прикрыли на государственном уровне. Вернее, «Мара Энтерпрайзис» вошла в состав отдела особых обстоятельств при военном ведомстве. Это тот след, который еще был виден. Работа, понятное дело, нелегально продолжалась. Вот, например, стражи относятся к системе безопасности, построенной на искусственной идентичности. В мире бизнеса они, правда, встречались крайне редко. А для широкой общественности и вовсе было сделано официальное заявление, что искусственная идентичность противоречит нормам морали и конституции, это законодательно и зафиксировали. С чем, разумеется, не поспоришь. Но, во-первых, стражи – откровенно туповатые модули, во-вторых, шила-то в мешке не утаишь. Рано или поздно этот джинн вырвется из бутылки, хотя, возможно, еще несколько лет военным удастся держать его на сомнительной привязи.

Сэ вел на удивление закрытый образ жизни. Никаких фото в светской хронике, никакого участия в политике, что для бизнеса его масштаба было странным. От его лица компанией управлял заместитель президента, Майки Майк. Время от времени Ева возила для Сэ какие-то посылки, всегда по заказу главы службы безопасности Сэ, Амико Фуджихары. Последняя доставка ничем особо не отличалась от остальных. Смущали, правда, деньги, довольно значительная сумма, но доставка была из Тарота, где больше, чем везде, послезакатных аномалий, и перевозчики ездить туда не любили. Так или иначе, средневековые артефакты никогда не были в зоне интереса Сэ, человека сугубо современного. И уж точно не для антикварной коллекции он купил «Красного дракона». Да и покупка ли это вообще?

Ева провела ладонью по обложке. Зачем тебе «Красный дракон», господин Сэ? Будить мертвых? Обманывать живых?

Автоматически она раскрыла книгу на коленях. Еще раз перечитала предупреждение Парацельса на первой странице: «Каждый человек должен сам спасать свое тело и душу. Те, кто надеется, что их спасут другие, будут разочарованы». Следом из книги вдруг выпал тонкий листок с текстом, а этого листка, Ева могла поклясться, раньше не было. Она стала читать: «Как любой уважающий себя человек, я не буду тут кого-то убеждать или разубеждать в том, как устроена реальность. Да и кого она вообще интересует? Наши настроения меняются ежесекундно. То гормоны, то слишком много сахара в чае. Мы не можем ничем по-настоящему поделиться друг с другом. Я никогда не увижу то же, что и ты, разве что могу предположить, что ты видишь то же самое. Но это уж совсем абстрактное допущение. Поэтому тебе, читатель, скорее всего, ничего от книги не нужно. Или я ошибаюсь? Со мной для тебя не будет ничего невозможного, Ева».