Александр Абрамов - Загадочная история в Совете Земли

– Бота просто разорвало своим же лучом, – сказал доктор Брандт, когда они летели в аэромобиле домой. – Своим же собственным лучом. Свет, что он посылал, возвратился обратно с огромной скоростью. От переизбытка суэт-энергии в нем прожгло дыру и повредило его внутренний мозг. Охотники что-то нашли, Филипп. Хотите – верьте, хотите – нет.

– Может быть, бот был слишком старый? Когда последний раз он у вас проходил профилактику?

– Бот был абсолютно новый.

– Значит, еще слишком сырой, и в нем что-то перемкнуло, – стоял на своем полковник Санди.

– Вы не хотите воспринимать очевидных фактов, да? Охотники нашли истинную причину смерти советника Дудика, и тем самым мы обнаружили себя. Оно уничтожило охотников, развернуло суэт-энергию в скан-бот и использовало связь с охотниками, чтобы оглушить меня. Разве это не очевидно?

– Доктор Брандт, я не хочу показаться грубым, но, по-моему, вы до сих пор не отошли от шока.

– Вы упрямы, как баран, друг мой. Советник Дудик был убит оружием неземного происхождения. И остается еще большой вопрос, каким путем его провезли на Землю.

– У вас пока нет никаких доказательств, кроме собственных догадок и взорванного бота.

– Собственных догадок мне достаточно.

– К сожалению, их недостаточно для комиссара Перье.

– Озвучивать их я буду далеко не ему.

Дома они плотно поужинали вкуснейшим гаспачо из шавочильских помидоров, после чего доктор Брандт, как всегда в это время, заперся у себя в лаборатории, где свершались все его грандиозные открытия и конструировались великие изобретения. Филипп, наконец, мог использовать эту возможность, чтобы расслабиться и подумать о произошедшем за день во время игры на своем любимом инструменте.

«Машина ужаса», или «аппарат смерти», или «самое ужасное изобретение человечества» – это лишь часть эпитетов, которые доктор Брандт подбирал для старого оригинального рояля Бехштейн, практически раритета, стоящего в общем зале на втором этаже. Филипп просто обожал его и не упускал ни одной лишней минуты, чтобы посидеть и посочинять за ним новые музыкальные произведения. Мир музыки перевернуло появление огромного разнообразия инструментов со всех обитаемых планет Вселенной. Представители рас, уже давно вступивших в состав Империи, объединялись в оригинальные группы, пытаясь найти то самое звучание, которое хорошо бы ложилось на ухо любого народа, но слишком разный диапазон слуха делал эту задачу не такой уж простой. И вот сегодня утром появилось сообщение о том, что какая-то группа нашла именно то звучание. Что ж, нужно еще посмотреть, что из этого вышло.

Пока остальные гнались за модой и технологиями, Филипп консервативно отдавал предпочтение старой доброй классике. На эту тему у них постоянно возникали споры и разногласия с доктором: тот категорически не переносил звуки фортепиано в своем присутствии, мотивируя это своей детской психологической травмой. Якобы его мать, известная на всю Вселенную пианистка Кассандра Брандт, еще с малых лет заставляла его ежедневно по несколько часов в день упражняться на этом «аппарате смерти», и с тех пор у него выработалась на него стойкая аллергия. Долгие споры привели лишь к одному компромиссу – Филипп может сколько угодно музицировать в отсутствии доктора Брандта в доме, и лишь шесть часов в неделю, когда он находился дома. По его словам, это тот предел, который его уши способны стерпеть. Однако Филипп был великолепно осведомлен о расписании доктора Брандта, и спокойно предавался любимым звукам фортепиано, когда тот находился вне зоны досягаемости – у себя в лаборатории или во время променада в саду.

Он увлекся игрой на добрых два часа, как услышал проносящееся мимо громогласное «Ла-ла-ла-ла!». Филипп замер в ожидании, задержав пальцы над клавишами, и, спустя лишь пару минут начал снова осторожно играть. Как тут же в ответ раздалось то же самое «ла-ла-ла», а мимо него из одного конца зала в другой пронесся доктор Брандт, заткнув уши пальцами. Это был верный признак надвигающегося скандала. Филипп закрыл крышку рояля и спустился вниз.

Он застал доктора у самого выхода, тот куда-то собирался.

– Что за детский сад вы там устроили? – спросил полковник Санди.

– Не хотел, чтобы всякий смрад проникал в мои уши.

– Вы что, уходите, доктор Брандт?

– Да, сегодня должен состояться интересный вечер в «Мантолин-Рай».

– Я думал, вы останетесь дома, порефлексировать над сегодняшним днем.

– Над ним я уже поразмыслил, мой дорогой друг. Я бы и рад поделиться с вами своими умозаключениями, но, во-первых, вы, как всегда, поднимете на смех все мои доводы, а, во-вторых, у меня появились неотложные дела, поэтому отложим все разговоры до завтра, – сказал доктор Брандт и приторно улыбнулся.

– Неотложные дела в «Мантолин-Рай»? Это же обычная вечеринка.

– Точнее, вечер встреч господ и дам, кто хочет провести его в приятной компании за интересной беседой.

– Называйте это как хотите. Но могли хотя бы ради приличия позвать меня с собой.

– Чтобы снова услышать вежливый отказ? Такие места созданы не для вас, друг мой, там слишком много женщин. До встречи.

И, быстро кивнув, доктор Брандт выскочил из дома.

Он был удивительно обаятельным человеком, способным очаровывать и влюблять в себя, невероятным, магнетическим образом действуя на женщин! При всей своей карикатурной внешности – невысокого роста, с залысиной, сутулый и с внушительных размеров животом – он был фантастически притягательным человеком, излучавшим обаяние интеллекта. В интеллигентном обществе он слыл роковым мужчиной, не раз уводившим завидных красоток из-под носа типичных эталонов мужской красоты. При этом с каждым своим новым увлечением он обходился крайне учтиво, стараясь подарить хотя бы толику своей любви, и всегда расставался только на положительной ноте.

«Наверняка и сегодня доктор Брандт отправился за новым объектом вожделения», – с завистью подумал Филипп. В этом плане они были абсолютными противоположностями. Хотя полковник обладал и харизмой, и внешностью, и ростом настоящего мужчины, ему удивительным образом не везло с женщинами. К своему стыду, в свои годы он робел и уходил в себя, оказавшись рядом с мало-мальски симпатичной особой. Было ли это связано с его прошлыми неудачами на любовном фронте, или природной особенностью, или же ими вместе взятыми, могло быть известно лишь психологам, к которым полковник упорно отказывался идти.

Пользуясь отсутствием своего гениального друга, Филипп решил провести время в свое удовольствие: наигрался вдоволь на рояле, гулял с собаками, которых у него было аж пять штук. Пять австралийских овчарок удивительных окрасов скрашивали его мысли в минуты хандры. Вот и в этот раз полковник вернулся домой в приподнятом настроении, закрылся в кабинете доктора Брандта, налил себе виски со льдом и закурил кассабарийский табак.