Геннадий Ерофеев - Ксенофобы и подкалыватели

– И не собираюсь. Но имейте в виду: здесь у нас на ходу подмётки режут.

– Постараемся это учесть, – спокойно заверили на другом конце провода. – Мы чувствуем ваши большие и небезосновательные сомнения в реальности всего сейчас с вами происходящего, однако не собираемся суетливо развеивать их пошлой демонстрацией разнообразных дешёвых и расхожих чудес, – словно прочитав мысли полковника, сообщил голос после короткой паузы. – Мы достаточно гуманны и после завершения ремонта обязуемся тихо и незаметно покинуть Землю, а по прибытии домой благоразумно умолчать о нашей вынужденной посадке и вынужденном контакте с представителями… представителем земной цивилизации. Если вы, полковник Свечка, сумеете сохранить тайну, ваше начальство ничего не заподозрит, и вашей жизни и карьере ничего не будет угрожать… В общем, обоюдное молчание – и в ваших, и в наших интересах.

– Звучит неплохо, – безрадостно хмыкнул ощущающий себя свежеопущенным Свечка. – Только вот гарантий никаких не слыхать.

В трубке на секунду замешкались, потом неуверенно сказали:

– Перед нашим отлётом с Земли вы могли бы проинспектировать корабельный компьютер… А вообще самой надёжной гарантией любого договора является чёткое и неукоснительное исполнение взаимных обязательств.

«Ну ещё бы!» – мысленно подначил инопланетных подкалывателей Свечка. В эффективность чьей бы то ни было ПВО он никогда не верил. Он также понимал невозможность посыла в Москву срочной шифрограммы под самым носом тайно обосновавшихся в Вольнореченске пришельцев, несомненно, взявших под свой контроль УВД и другие значимые институции. Выхода нет – он должен служить неведомым «достаточно гуманным» гуманоидам и истово молить пресвятую деву Марию о том, чтобы они оказались такими же честными и обязательными, как и он сам.

– Кстати, могу я узнать, как вы выглядите? – совсем не праздно полюбопытствовал Свечка.

– Мы похожи на людей в мельчайших деталях, – «успокоил» полковника сделавшийся слегка ироничным голос.

– А сколько вас всего в корабле? – продолжал наседать внезапно осмелевший полковник.

– Нас всего трое, зато каждый стоит семерых, выражаясь вашей поговоркой.

– Издеваетесь?

– Ничуть.

– Тогда у меня к вам маленькая просьба: воздержитесь, пожалуйста, от немотивированных прогулок по городу.

– Постараемся сократить их до минимума, – туманно пообещали в трубке. – Не забудьте: завтра в 2.30 пополуночи загруженная машина должна стоять в условленном месте.

Связь прервалась. Полковник Свечка опустил липкую от пота трубку на рычаги и с наслаждением закурил сигарету. Прикончив её, он снова углубился в бумаги, от которых его через полчаса оторвал требовательный звонок по внутренней линии. На проводе был капитан Дмитрий Пучков.

– К нам обратилась очередная жертва подкалывателя, – доложил капитан со странной интонацией, видимо, чем-то весьма удручённый. – Её зовут, – послышалось сопровождаемое чертыханием шуршание бумажки, – её зовут… Югольфштрамова Римида Цыгаровна.

Свечка вытащил из кармана огромный, как у средневековых франтов, носовой платок и тщательно промокнул этой двуспальной простынёй мигом взопревший лоб.

– Она что, инопланетянка? – отдуваясь, неудачно пошутил он, подивившись необычному имени, фамилии и отчеству потерпевшей.

– Да нет, – с деланной весёлостью откликнулся Пучков.

– Тогда почему ты меня беспокоишь? Я уже готов полезть на стену, чтобы скрыться от истеричных пустоголовых дурочек!

– Я звоню вам потому, что эта крайне экзальтированная дамочка попросила сержанта Куртанича о личной встрече с вами, поскольку уверяет, что может рассказать интересные вещи.

– Одна из интересных вещей состоит в том, что немотивированные прогулки по городу продолжаются, – задумчиво проронил Свечка.

– Не понял вас, товарищ полковник – озадаченно произнёс Пучков. – А-а-а, вы хотите сказать, что Югольфштрамовой наложен запрет на передвижение? Так вы с ней знакомы?

– Нет, не знаком и, кажется, не собираюсь знакомиться…

– Неужели версия пришельца возобладала? – жадно поинтересовался Пучков.

– Наоборот. Забудь о пришельцах. Это всё современная мифология. Я на все сто уверен в том, что подкалыватель является землянином – местным или приезжим ублюдком, – стараясь не выдать себя непослушным голосом, с наигранной небрежностью заявил Свечка. – И у меня предчувствие, что вскоре этот мелкий пакостник покинет Вольнореченск и оставит наших женщин и всех нас в покое. В относительном, конечно, покое.

– Дай-то Бог, товарищ полковник, дай-то Бог, – с сомнением отозвался Пучков.

– Бога нет, – вразумил его прагматичный Свечка тоном, сигнализирующим о желании завершить пустячный разговор.

Капитан Пучков на другом конце провода глубоко вздохнул.

– Иногда мне кажется, что Бог есть, только, в отличие от моих, у него короткие дежурные смены.

Свечка принуждённо засмеялся.

– Мне известно твоё рвение и в скором времени я оценю его. А пока поручаю тебе провести повторный допрос этой… как бишь её… Югольфштрамовой.

– Спасибо, товарищ полковник, – удручённо поблагодарил начальника третий год мечтавший о какой-нибудь премии Пучков и отключился.

Свечка медленно положил трубку на место и так же медленно развернулся на кресле лицом к карте города. Глаза его отыскали перекрёсток улицы Солнечной и улицы Землячки. Он и сам не мог понять, за каким дьяволом ему понадобилось назначать столь зловещее место парковки автомобиля с оборудованием. Года два назад спецагент ДБ ликвидировал маньяка Ктыря именно в этом угловом доме, располагавшемся неподалёку от кладбища домашних приборов (КДП) – (так прозвали знаменитую техническую свалку-помойку острые на язычок местные жители), куда среди ночи отваживался заглянуть в одиночку разве только какой-нибудь сумасшедший или накушавшийся палёной водяры алкаш. Несколько секунд полковник изучал вызывающий у него мистический ужас плохой, даже очень плохой район, затем вновь схватился за сигарету.

– Слава Богу, что подкалыватели не наплодили в Вольнореченске горы «мёртвого мяса»! – выпустив в потолок сизую струю плотного дыма, наконец резюмировал он вслух и в который раз мысленно помолился пресвятой деве Марии.

* * *

Вольнореченск давно сделался для Ольгерта Васильева почти родным. В том, что последние задания незадачливого диггера «кротовых нор» так или иначе были связаны с этим городом, могущим поспорить укоренившимся в нём вселенским бардаком со многими блистательными городами России, проглядывала трагикомическая мистика. Однако зловещие тайны, преподносимые стрёмным городишком с размеренностью годовой стрелки хронометра О. Горожанина, отнюдь не отпугивали Ольгерта, а, напротив, вызывали у него повышенный интерес. То же самое в полной мере относилось и к вчерашнему стажёру Михаилу Флыснику по кличке Лукулл Мудищев, коей он удостоился в ходе расследования дела пластического хирурга Фреда Васнецова. Васильев и Флысник выступали теперь как напарники, но их первые шаги в новой для каждого ипостаси стали по-настоящему прокольными.