Мария Доронина - Механизм

– Смотрите! Они опять!

От холмов слева наползал волной туман, а в нем мелькали головы чудовищ.

– Все в дом! – скомандовал Тариус.

Повторять не пришлось: как можно быстрее все укрылись в своем странном жилище. Дверь тщательно заперли. Сенекс едва доковылял до стула и рухнул на него – тошнило от слабости. Рядом усадили Пола. Мальчик дрожал, губы его посинели. Паола, хотя к ней чудовища не прикоснулись, тоже тряслась, как в лихорадке.

– Думаю, сейчас самое время для припрятанной бутылки, – просипел старик Мэту.

Тот нервно облизнул губы, покосился на Тариуса, но спорить не стал и отправился в подвал. Остальные тем временем перебрались на кухню. Дора достала стаканы и принялась готовить кофе. По плавности движений было понятно, что ее это успокаивает. И верно: в безопасности, под мерный шум и потрескивание в плите, перепуганный огонек жизни в груди вновь затеплился ровно.

Вернулся Мэт и поставил бутылку на стол, хотел открыть, но искалеченная рука дрожала, и пробка не поддавалась. Тариус мягко отстранил его, откупорил виски, налил детям на донышко стаканов, взрослым – на пару пальцев, и плотно вогнал пробку обратно.

Все молча выпили. Дети зажмурились: Паола закашлялась, мальчик мужественно сдержался, но глаза заблестели от слез. Подождав, пока он переведет дух, Тариус спросил:

– Как это случилось?

– Я… я пошел погулять. К тем камням, которые вы нашли на берегу. Потом увидел, что над болотом поднимается странный туман, и решил посмотреть.

– Зачем? – вскинулась Дора. – Ты не подумал, что это опасно?

– Если бы подумал, ничего и не было, – заметил Тариус.

Мальчик замялся и опустил голову.

– Мне почудилось, что кто-то зовет. По имени. Я туман даже не сразу заметил. А потом оттуда эти вынырнули. И я побежал.

– Дурак! – испуганно и зло выкрикнула Паола.

– А то, – согласился Капитан.

Пол нервно усмехнулся, но возражать не стал.

– Мы еще не поблагодарили вас, – сказал Мэт. – Если бы не факелы… Как вы догадались?

Капитан пожал плечами:

– Не сложно было сообразить: огонь разгоняет туман.

– Вы еще сообразили, – поежилась Дора. – У меня от их вида все мысли из головы вылетели. А уж когда рядом оказались…

Сенекс подумал, что дело не в сообразительности, а более простом восприятии, но ничего не сказал. В конце концов, Тариус действительно их спас.

– Там что-то мелькнуло! – Паола ткнула пальцем в сторону окна.

Тариус поднялся и выключил свет. Тотчас темнота за окнами посерела, и они увидели чудовище, стоящее прямо за стеклом. Непонятно, могло ли оно видеть без глаз, но один вид его был ужасен. Паола вскрикнула, Пол задрожал. Тариус поспешил в холл, остальные – за ним. Щелкнул выключатель, погрузив комнату в сумерки, и тогда все увидели чудовищ, столпившихся перед окнами снаружи. Они вслушивались, слепо всматривались, внюхивались, прижимая к стеклу страшные ладони.

– О, боже, – жалобно простонала Дора.

– Они не пройдут внутрь, – отрезал Тариус.

– Почему вы так уверены?

– Потому что иначе уже были бы здесь.

– Но они ведь из тумана, он может просачиваться сквозь щели!

– Наверное, для обретения формы этого недостаточно, – промямлил Мэт.

– Проверьте: нет ли где открытого окна, – распорядился Капитан. – На втором этаже тоже.

Все, кроме Сенекса, бросились исполнять приказ, и вскоре опять собрались в холле, удостоверившись в своей безопасности. Между тем чудовища за окнами оживились: они двигались быстрее, привлеченные активностью людей, а может, еще и…

– Свет! – догадался Тариус. – Их отпугивает свет. Зажигайте все светильники – во всех комнатах.

– Превратим дом в волшебный фонарик, – истерично хохотнул Пол, но побежал быстрее всех.

Вскоре дом был залит светом. Снаружи, он, должно быть, представлял весьма милую картинку: этакий оплот уюта и радости. Однако чудовища красоты не оценили. Пока остальные занимались делом, Сенекс подошел к окну и видел, как они недовольно закачались, заклубились, и услышал злобное шипение.

– То, что надо! Пусть утрутся, – подытожил Тариус.

– Но они не уходят, – осторожно заметила Дора.

– Туман уходит только с рассветом, – пожал плечами Мэт.

– Нам бояться нечего, – решительно заявил Тариус, глядя на перепуганных детей. – Пусть хоть изойдутся на шипение – внутрь им не пробраться.

– Все же нам с вами стоит покараулить, – предложил Мэт. – А остальные пусть идут спать. Все вымотались.

– Вы устали не меньше, – заявила Дора.

– Верно, – поддакнул Пол.

– Значит, так, – отрезал Тариус, с каждой минутой обретавший все большую уверенность. – Я остаюсь здесь, Мэт идет в гостиную и присматривает за другим бортом, остальные – по каютам отсыпаться. Подстрахуете нас завтра, если что. Свет не выключать.

Спорить никто не решился.

Сенекс добрался до комнаты, закрыл дверь на ключ и с невероятным облегчением лег на кровать. Он очень устал и, несмотря на лампу, смог заснуть куда быстрее, чем рассчитывал. Старческий сон его, впрочем, был неглубок. Где-то в середине ночи он проснулся от звука шагов. Хлопнула дверь – Капитан вернулся в свою комнату. Сенекс прислушался: снаружи шел дождь – по стеклу барабанили капли. Непогода прогнала туман. Можно спать.

К утру дождь закончился, но рассветный остров был до того хмур и неуютен, что начинать день не хотелось. А Сенексу не хотелось даже жить. После вчерашних волнений и порции виски он чувствовал себя отвратительно. Вот что самое ужасное в старости: как будто мало просто осознания скорого ухода. Тело подводит тебя, оно начинает разрушаться, изнашивается стремительно еще при жизни. Рождаемая этим беспомощность, отвратительная слабость, боль, гложущая тебя, как голодный пес, – вот что кошмарно.

Сенекс застонал. Скорее, чтобы почувствовать, что еще может, чем от боли, но звук вышел жалкий и тут же растворился в тишине. Он тихо лежал, надеясь перетерпеть боль и выиграть еще один раунд у подступающего небытия. В комнате становилось все светлее. И прохладнее. Вчера он не разжег камин.

Пересилив себя, Сенекс сел на кровати, собираясь с духом. Жалобным скрипом отозвалась спина, крутило колени. Сейчас он ненавидел все вокруг, жалел себя, и эти эмоции неплохо отгоняли проклятые черные мысли, пауками шныряющие в голове. Он с трудом поднялся и дошаркал до туалета. Уголь в камине еще был, и старик, хрустя всеми суставами и сопя от напряжения, разжег огонь. Тот синей лентой весело пробежал по угольным вершинам, щелкая искрами.

Сенекс постоял возле, глядя на пламя. В последний год он нередко ловил себя на ранее не свойственной любви к созерцанию. Качающаяся ветка, дождь, перекатываемая ветром пыль, бегущие облака – иногда он мог уставиться просто на стену или краешек стола и сидеть так без малого час. Даже не думал ни о чем в этот момент и не погружался в воспоминания, а просто был. С одной стороны, такие моменты раздражали, словно мозг привыкал к недеянию, но с другой – он чувствовал себя при этом так спокойно и умиротворенно.