Андрей Гирько - Кремлевский Персифаль. В поисках копья

– Грузите девушку в эту машину. И сами туда садитесь. В больнице вас уже ждут.

– Спасибо, – сказал Андрей, усаживаясь в автомобиль.

– Николая Николаевича благодарите, он всех на ноги поднял, – капитан улыбнулся и пошел к двери в подъезд.

«Скорая» сорвалась с места и помчалась с сиреной по улицам. Вот только доставили Машу не в обычную больницу, а в военный госпиталь на Щукинской, серая громадина которого напоминала трехлопастный авиационный винт. Машина въехала на территорию, и понеслась по узкой асфальтированной дорожке, обсаженной по бокам елями. Но не к главному входу, украшенному стеклянными витражами, а к торцу одной из «лопастей», где уже ждали санитары с каталкой. Девушку сноровисто перегрузили на каталку, на которой увезли внутрь здания. К парням подошел один из санитаров, больше похожий на боксера-тяжеловеса, переодевшегося ради шутки в медицинский белый халат:

– Ребята, проходите, – сказал он тоном, не терпящим возражений, и легонько подтолкнул их ко входу в здание.

Как только Андрей и Гармаев вошли в здание, дверь за ними закрылась с характерным щелчком – сработал автоматический замок. Парни оказались в небольшом помещении без окон, дальнейший путь им преграждала дверь, застекленная матовым непрозрачным стеклом.

– Подождите пока здесь, – сказал санитар, указывая на стоящую у стены кушетку, и скрылся за дверью.

Андрей очень волновался, его потряхивало. Хотя он и не курил, но было такое чувство, что дай ему сейчас сигареты, выкурит полпачки. Переживая за Машу, он не мог оставаться на месте, ходил туда-сюда от двери до двери: четыре шага туда, четыре обратно. Гармаев, напротив, внешне был спокоен, сел, опершись спиной на выкрашенную синей краской стену, прикрыл слегка раскосые глаза. Так они провели почти два часа. Потом дверь, за которой ранее скрылся санитар, открылась. На пороге стоял Николай Николаевич. Поздоровавшись, он провел Андрея внутрь здания, а Гармаева попросил подождать.

– С Машей все в порядке, ей сделали все необходимые медицинские манипуляции. Врачи утверждают, что какой-либо опасности для ее жизни нет. Сейчас она спит. Тебе и Василию спасибо – окажись она в больнице на полчаса позже, смертельный исход был бы неизбежен. От меня вам отдельная благодарность. Помнишь, мы говорили о том, что новые знакомые Маши – не такие, как все, но не могли понять, на чем эта непохожесть основана. Сегодняшний день дал ответ на этот вопрос. Надеюсь, не нужно объяснять, что произошло там, на квартире?

– Да. Я все понял, когда шприц-тюбик с промедолом увидел. В армии на занятиях такие показывали. А откуда это у них?

– В том то и вопрос. Формально такие шприцы входят в состав индивидуальных аптечек, но помещаются в них только по специальному разрешению. А до получения такого разрешения хранятся отдельно и подлежат строгому учету. В квартире же был обнаружен не один и даже не пять шприцов. Теперь нужно узнать источник происхождения.

– Николай Николаевич, а Маша? У нее вроде не было следов уколов.

– Насчет Маши отдельный разговор. Сотрудники милиции допросили этого Юру по горячим следам. Он признался, что вместе со своим товарищем влили промедол девушке в спиртное. Хотели, мол, постепенно «подсадить» ее, но не рассчитали дозу препарата.

– И что теперь будет?

– С Машей? Ничего, ее «прокапают», побудет под врачебным наблюдением, потом выпишут. Она девушка не глупая, думаю, сделает правильные выводы из того, что произошло. В университет сообщать никто ничего не будет – я договорюсь. Но ей нужно будет дать показания следователю и выступить на суде.

– На суде?

– Конечно. Наркотики – серьезная вещь. Думаю, что «Солнышко» закатится на несколько лет в колонию. Кстати, а как вы нашли квартиру, в которой была Маша?

– Это Гармаев. Он видел Машу с компанией незадолго до этого. А потом как-то нашел и квартиру.

– Ну, хорошо. Давайте по домам, к Маше сегодня все равно не пустят, – Рябов перевел разговор на другую тему.

Попрощавшись с майором, Андрей вернулся к Гармаеву, и они вместе вышли из здания госпиталя. Несмотря на позднее время, было душно, чувствовалось приближение лета. Пока шли до КПП по обсаженной елями дорожке, это не чувствовалось. Но как только вышли на Щукинскую улицу, жара, усталость и пережитые за день волнения дали о себе знать.

– Вась, может по пиву, – Андрей посмотрел с надеждой на Гармаева.

– Я не пью, – ответил тот.

– Да я тоже, вроде как боксер. Но сегодня день такой выдался, что не грех.

Гармаев на секунду задумался, сощурив свои и без того узкие глаза, и утвердительно кивнул головой.

Через десять минут они, взяв по паре кружек пива, уже стояли за круглым столиком в первой попавшейся пивной. Заведение было так себе-обычная «забегаловка», но на редкость чистое. За стойкой стояла дородная женщина лет сорока пяти, в белом свежем фартуке. Пару золотых перстней с камнями на пухлых пальцах, массивные золотые серьги в ушах и золотые же коронки лучше всяких слов говорили о том, что с материальной составляющей у работницы общепита все хорошо. А вот отсутствие обручального кольца и оценивающий взгляд, которым она осматривала посетителей, свидетельствовали о том, что на личном фронте не все так безоблачно.

Пиво было холодное, с плотным, чуть горьковатым вкусом. Андрей махом проглотил содержимое первой кружки. Гармаев же, наоборот, цедил потихоньку, то и дело ставя кружку на стол.

Взявшись за вторую кружку, Андрей спросил Гармаева:

– Слушай, а как ты узнал, в какой именно квартире находится Маша?

Тот помолчал, подумал о чем-то:

– Я же охотник, следопыт. Дома любого зверя найти могу.

– На асфальте следов не остается.

– Следы везде есть, главное – как искать, – неопределенно ответил Гармаев и больше, сколько его Андрей ни расспрашивал, к этой теме не возвращался.

Поняв, что больше ничего из собеседника вытянуть не удастся, Андрей оглянулся по сторонам. Несмотря на вечернее время, в пивной было немноголюдно: четверо парней, стоя за таким же круглым, как у них, «буфетным» столом, запивали пивом водку, которую втихаря разливали в пивные кружки. Бутылку водки один из парней прятал в рукаве. Он по-птичьи вертел головой, то и дело оглядываясь на угол, где, сидя за обычным столом, о чем-то вполголоса разговаривали двое мужчин среднего возраста. Перед каждым из них стояло по кружке пива, но они к спиртному почти не прикасались. Заметив интерес со стороны Андрея, мужчины вообще прервали свой и без того тихий разговор. Сидевший к Андрею спиной широкоплечий, с толстой борцовской шеей, обернулся, посмотрел на него в упор тяжелым, немигающим взглядом, и начал приподниматься со своего места. Но, тот, что сидел напротив, сказал что-то вполголоса, засмеялся, обнажив золотые зубы, положил руку ему на плечо, и «борец» опустился на стул. А золотозубый весело подмигнул Андрею, и мужчины, как ни в чем ни бывало, продолжили свой разговор.