Любовь Филимонова - Восьмой

Тут он запнулся, потому что начальник почти незаметно пнул его кулаком в спину. Трудно было поверить при виде почти пустого зала ресторана, что за сегодня здесь набралась хотя бы сотня посетителей.

Красивая администраторша, получив в свою очередь от начальника легкий шлепок чуть ниже спины, выступила вперед.

– Мы ценим каждого, кто прибывает в наш замечательный аэропорт… в замечательный ресторан… город,.. – она путалась в словах, видимо, подобные спичи ей приходилось произносит не часто. – И мы всегда рады достойно встретить, и принять… Примите от нашего ресторана это скромное угощение…

Она широким жестом указала официанту на стол, куда он и водрузил поднос с отлично выглядевшим пирогом, – судя по всему, с сыром, рыбой и луком, типа кулебяки, а также тарелки отличнейшей нарезки из ветчины, шейки и мясного ассорти. И еще там были тарелки с фаршированными баклажанами, какие-то соленья, остро, но довольно вкусно пахнущие.

Вик-Путешественник принюхался, одобрительно кивнул, и спросил:

– А можно нам это …э, завернуть, for to go?

– Да, да, конечно, – быстро отозваться начальник, чувствуя, что с этими клиентами вполне можно договориться.

– Да, и, думаю, мы с вами забудем этот, ну, совсем случайный инцидент… – тихо, почти переходя на шепот, продолжил он, – с этими, так сказать …случайными…

– Таракашками? – весело подхватил Егорий, – да, конечно, не вопрос.

– А в чем дело? – с невинным видом спросил Сэм, делая непонимающее лицо. – Что-то случилось?

– Все было очень вкусно, спасибо, – сдержанно сказала Василиса, поднимаясь со стола.

– Будем в ваших краях, обязательно зайдем, – улыбнулся Вик-путешественник.

Десять минут спустя друзья, обремененные пакетами из ресторана, покинули это гостеприимное заведение.

Да, похоже, их рейд в мир Земли начался вполне удачно.

Лишь Александр, шедший в группе последним, поежился. Ему казалось, он чувствует спиной чей-то взгляд. Словно кто-то положил ему руку на плечо.

…У огромного окна аэропорта замер, глядя им вслед маленький желтолицый японец и почему-то улыбался, глядя, как удаляется эта группа из семи человек, вскоре растворившись среди стоящих на остановке такси людей и машин.

Хотя – кто их знает, этих детей Востока? Может он так и родился, с этой вечной мудрой улыбкой на лице?

Гостиница располагалась в новом микрорайоне города, чистая, еще пахнущая свежим деревом, красками.

Василиса припечатала к стойке администратора стопку их паспортов:

– Делегаты на слет шепф-поваров города, – коротко пояснила она. – Нам бы вместе…

Им достались две сдвоенные комнаты на втором этаже.

– Чтоб невысоко было спрыгивать, если что, – коротко пояснила Лю друзьям свой выбор именно этих комнат.

– Зачем? – спросил было Сэм. Но, подумав, понял. Да, жизнь в Мирах отучила их от опасностей и непредсказуемости жизни в земной Юдоли. Действительно, нужно адаптироваться.

Ночные сны у людей Ковчега здесь, в первую ночь на Земле, были тяжелые. Как и сама энергетика Земли: тяжелая, маслянистая, влажная, облекающая со всех сторон и не отпускающая, не дающая свободно вздохнуть. Впрочем, ребята из Ковчега ничего другого здесь и не ожидали.

Александру приснился сын. Натаниэль, появившись словно ниоткуда, стоял сейчас рядом с ним, и вел себя так, словно они расстались пару часов назад.

– Ты не задумывался, почему глубокой ночью в среднестатистическом доме этажей в девять обычно горят только три окна? – спросил он.

– И что? – Александр не понимал, о чем он?

– Есть законы человеческого сообщества, которых мы пока не знаем. Или, может, пропустили.

– Человеческого сообщества …того, что на Земле?

– Да, – Натаниэль смотрел вдаль, словно его кто-то ждал там, за этим серым туманом, окутавшем пространство вокруг.

– Тебя они волнуют? Даже больше, чем мы… чем наша сегодняшняя жизнь?

– Но это ведь часть и нашей жизни тоже? – ответил Нат. – И, похоже, уходили мы в Миры, пропустив какие-то из этих законов нашей Альма-матер, не совсем поняв их?

Александр вглядывался в сына, словно видел его впервые: эта его увлеченность и неподдельный интерес к окружающему его миру. А ведь раньше полагал, что сын еще подросток, которого интересуют лишь их «игрушки», – биообъекты-роботы, и уж никак не сложные и загадочные законы человеческой жизни.

Почему-то пришли на ум строки из одного старого поэта: «Он землю оставил, ушел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать…», – о парне, которому не сиделось дома. Подумал: «Ох уж эта молодежь. Но ведь и нас тоже когда-то манили дальние странствия и большие приключения».

– А при чем здесь три окна? – спросил у Натана.

– Понимаешь… Есть какая-то закономерность, системная связь. Три окна, горящих в доме ночью – предвещают будоражащие события в обществе. Но когда в доме ни одно окно не горит – значит, и в городе, и в обществе будет полный покой. Вот и гадаю: то ли эти три окна каким-то образом провоцируют беспокойства, или, наоборот, это очень сенситивные, чувствительные люди предчувствуют что-то. Какая здесь связь: прямая или обратная?

– Какая? Хочешь сказать, что эти люди каким-то образом создают или влияют на реальные события? – поинтересовался Александр.

– Или, наоборот, – предчувствуют их, – перебил его Натан.

Они замолчали.

– Когда я иду по улице, мне нравится заглядывать людям в окна… – продолжал Натаниэль. – В жизни людей Земли осталось так много загадок, – повторил он.

Александр хотел спросить его о чем-то. Но когда открыл глаза – Натана рядом не было.

Александр думал о том, что совсем не знает сына. Но сейчас было главное, что он жив, и что он где-то поблизости. Александр был в этом уверен. И поэтому заснул крепким сном праведника.

Ночной воздух был наполнен яркими тревожащими ароматами, будил фантазию и не давал заснуть. В открытую формочку вливался запах разогретых моторов, цветущих в поле за домами плантаций душистого горошка, и других растений. Кровать Лю стояла у самого окна. Людмилке приснились родные края, поля и леса вблизи родного села. А потом воспоминания почему-то забросили её совсем в другое место. Она – в большом прокопченном городе, стоит, словно на цирковой арене, а вокруг с оглушительным ревом проносятся мотоциклы. Байкеры, кружа вокруг нее, разглядывают Людмилу и ее коня Скифа…

И Генрих, один из этих рокеров-байкеров, наконец, сжалившись, извлек ошеломленную Лю из этого адова круга.

Почему-то подумалось, что Генрих сейчас где-то поблизости, и что им доведется встретиться. Так нужно судьбе по имени Карма.

Когда она уже совсем засыпала, ей почудилось, кто-то ходит по навесной крыше под ее окном.