Аркадий Никитин - Бабочка-рэндаллия

Если экипировка, не считая одетой задом наперед футболки, сидела идеально, то внутри у парня оставался вакуум, как на выходе из кинотеатра после просмотра атмосферного трехчасового фильма, вероятно, фэнтези, да такой, что в самый раз было искать вопросы, а не ответы.

Родиону в офисе поработать не довелось, а потому сакрального ужаса перед кожаным властелином он не испытал: забравшись в кресло прямо в обуви, он подобрал ноги под себя, сжался в комок и нахохлился. За окном быстро темнело, полумрак комнаты понемногу поглощал контуры тополей. Он инстинктивно потянулся к лампе, скучающей в тени черного монолита монитора. Светильник оказался самым податливым предметом в комнате, и включился, не дожидаясь касания. Уютные теплые отблески легли на стекла и блестящие рамки картинок.

Родион включил компьютер. Пока перед ним на экране под одобрительный гул кулеров сменялись заставки, он уперся взглядом в одну из фото, запечатлевшую темно-синюю «Марусю», мчащуюся по осеннему шоссе. Синева ее кузова была такой глубокой, что буквально засасывала взгляд, он практически сросся с фотографией, переместился за руль спортивного авто, уносящего его прочь из неестественно затянувшегося лета.

Наконец, он несколько раз моргнул, сначала один раз коротко, потом быстрее и, взглянув чуть ниже, обнаружил, что это не просто фото, а календарь, причем на 2023 год. Не придав этой детали значения, Родион взялся за мышь, да так и застыл: на экране горело «8 июля 2023 года, суббота». Парень вскочил так резко, что кресло подпрыгнуло, загремев колесиками, схватился за голову, ноги подкосились, он упал обратно, и, вцепившись пальцами в холодную кожу, зашептал:

– Ясно… Все ясно ну… Я был в коме. Б***ь!.. Шесть лет в коме…

Внутреннюю пустоту стремительно заполнял сумасшедший пузырь, растущий быстрее, чем мозоль от новых, беспощадно натирающих ноги туфель, про которую он когда-то давно, в первом классе, боялся рассказать родителям. Родион задрожал и, собрался было заплакать, но сдержался и заскрипел зубами. Обида, не прекращая, отгружала лоу-кики с обеих ног, колола сбоку, в спину, в грудь, гнала прочь с удобного сидения, поддушивала непонятно откуда принесенным приторным запахом розового масла. Внутри все как будто разбухло и противно вибрировало. Спотыкаясь и глотая ртом воздух, Родион добрался до двери, дважды с силой толкнул ее плечом, нажав, наконец, на ручку, едва не потерял равновесие, но удержаться сумел ненадолго: в мягко освещенном холле, с диванчика, явно для него низковатом, быстро, но как показалось, с трудом, поднялся обладатель позывного «Сова-1» полковник ФСБ Илья Александрович Надточий.

– Здравствуй, Мельников.

Родион закрыл лицо руками и медленно, пытаясь подавить дрожь в голосе, проговорил:

– Это – в моей голове. Только в моей голове.

Илья Александрович сделал шаг вперед.

– Нет там ничего в твоей голове, Мельников.

– Она… Вот она! Ну вон же!..

Родион с глазами, округлившимися до размеров игровых фишек с покемонами, трясущейся рукой показал куда-то чуть правее. Генерал нахмурился и хотел что-то сказать, но парень сделал лицо как у мема «Справедливо» и потерял сознание, втянув вместе с последним осознанным вдохом до неприличия сладкий запах бабл-гама. Как знакомый голос рявкнул: «Ну и че вы нахимичили?! Парфюмеры, б***ь…» он уже не услышал.

На секунду Родион подумал, что не особо удивится, если выяснится, что он оказался внутри какой-то новой сверхреалистичной и мультиполигональной игры. А он всего лишь провалил последнюю сцену, и загрузилась последняя сохраненка: то же гаснущее солнце, лапы деревьев, крадущиеся по потолку и приятный полумрак. Разве что добытый лут не обнулился: на нем были все те же светло-серые толстовка и штаны. Кроссовки стояли неподалеку от углового дивана, в самом уютном уголке которого парень сидел, заботливо укрытый легким светло-коричневым пледом. В кресле напротив, подсвечиваемый пока еще не утратившим силу вечерним светом сквозь прозрачные балконные двери, наподобие актуального квест-NPC, расположился Илья Александрович, держа в руке кружку с чем-то дымящимся, с сильным пряным запахом. Поймав взгляд Родиона, офицер заговорил первым:

– Успокаивающий сбор. Мои воины все как-то больше по кофе. А я уже не в том возрасте, чтобы… Не панацея, но мне помогает. А ты, Мельников, пить-есть будешь?

Парень кивнул. Надточий достал телефон, быстро пробежался пальцами по экрану, и уже через минуту медсестра прикатила тележку с ужином и кружкой кофе. Запах горячей пищи подстегнул аппетит. Родион вылез из-под пледа и придвинул тележку поближе.

– Ты ешь, Мельников. А говорить буду я. – Илья Александрович осторожно отпил из кружки и поставил ее на пол рядом с креслом. – за вчерашнее извини. По вентиляции к тебе в комнату пустили газ. Сначала, один – чтобы разбудить, потом другой – чтобы руки держали, ноги ходили. Третий – отключить стресс. Четвертый – не помню, зачем. На тебя не подействовал ни один. – Родион слушал, вяло ковыряясь вилкой в пюре и изредка отправляя в рот небольшие шматки, – потеряли сутки. – Надточий еще раз приложился к кружке, – С твоими родными все хорошо. С тобой тоже. Теперь. Все остальное, что ты помнишь – было на самом деле.

Родион негромко спросил:

– А как я вообще… здесь?..

– У кого-то ангела-хранителя нет. А у тебя их стая. Не прошло суток, как ты пропал, а посреди Черного бабахнуло, в контору стал приходить сигнал: «S.O.S. Мельников». И координаты – ровно там, где рвануло. Так – каждый день. Я маякнул людям в Сочи, в Крыму, в Абхазии. Прочесали все. Никаких следов тебя. Сигнал есть. А через неделю ко мне заявляется Саша. – Родион поднял голову. – Воробьева. Сама вся как побитый воробей, прямо из больницы. Говорит, ей каждую ночь снится всякая хрень, то как ты ей цветы даришь, то вода и рыбы всякие, а к Баскаковым в службу безопасности каждый вечер приходит что? «S.O.S. Мельников». Кричит – я знаю! Он где-то там! Сильная девчонка. – Илья Александрович улыбнулся, – уговорила мужа арендовать исследовательское судно с батискафом, да, кстати, Мельников, она же за Баскакова-младшего вышла. Прямо в больничке и расписались, без пафоса. Не ревнуешь? – теперь уже Родион проигнорировал шутку, безуспешно пытаясь насадить на вилку горошину, – я отправил людей. Оформили как археологическую экспедицию. Как прибыли на место, поймали еще сигнал, на другой волне. Сто метров. Девяносто девять метров. Неделю ползали по дну, еще неделю просеивали грунт, нашли вот такой кубик, – Надточий показал на пальцах ничтожно малую величину, – как от конструктора. Даже меньше. Привезли мне. И кубик шлет на телефон: клиника СМТ, стоматология. Привезли. Кубик передает: положи в плевательницу. Положили. И вот тут даже я, Мельников, охренел. Аппаратура ожила, а кубик передал на монитор, что внутри него твое, Мельников, спящее сознание, вся твоя личность и память, тембр голоса, привычки, походка. Воспоминания. Под каким углом ты ковыряешь в носу и какой рукой встряхиваешь. А нам остался г**но-вопрос: найти тебе, мать его, новое тело .