Елена Келен - Условная реальность

– Хорошо, я подумаю, – уклончиво, но уже без прежней категоричности пообещал капитан.

* * *

– Теперь я твоя, Антарес, ты же так хотел этого, – прошептала Вега, нежно прижимаясь к его груди. – Ты рад?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами тот.

– Не знаешь? Ты не знаешь?! Да я как вспомню ваши гонки на виманках-квелл!

– О, это было чересчур захватывающе… И потом, ты сама настаивала на турнире.

– Настаивала, но никогда не думала, что из всех планет вы с Денебом выберете Майоранку. Это было просто безумие! Случись что с квеллом, и один из вас, а может быть, даже оба в мгновение ока превратились бы в кусок льда. Неужели тебе не было страшно? А это твое погружение в кипящее метановое озеро, чтобы обогнуть скалу и сократить расстояние. Да узнай об этом Арктур или Толиман, они испепелили бы Краза, а вместе с ним и меня.

– Обшивка квелла выдерживает температуры значительно ниже, – лениво напомнил ей Антарес.

– Все зависит от времени нахождения в этих интервалах, – живо отпарировала Вега. – А если бы под скалой оказался тупик, ледяной мешок – ловушка? Что тогда?

– Тогда сейчас с тобой был бы Денеб.

– Неужели ты уступил бы меня ему? Я ведь нравлюсь тебе, Антарес, я ведь всегда нравилась тебе…

– А разве я когда-нибудь говорил тебе об этом? – холодно отстранил ее сын Арктура.

Вега раздраженно привстала, шелковистые волосы тяжелой волной упали на обнаженные плечи, рассыпавшись по ним.

– Нет, – дрогнувшим от обиды голосом сказала она.

– Ну, вот видишь. И все же в одном ты безусловно права: в этих гонках я не мог допустить, чтобы Денеб пришел первым.

Вега внимательно посмотрела на него:

– Странно, я знаю тебя с детства, мы с тобой не раз попадали в такие переплеты, что расскажи кому – не поверят. Я, наверное, должна была бы уже привыкнуть ко всему, но порой даже мне становится страшно. Ты вроде рядом и в то же время совершенно чужой… Чего тебе не хватает, Антарес, чего недостает?

– Власти, – ровно и бесстрастно сказал сын Арктура. – Власти над всеми, – добавил он, поднимаясь.

Впервые за все время после стыковки с «Котаном» Владислав по-человечески выспался. Отлично понимая состояние друга, Лиар решил его не будить и сам сменил Отери за пультом управления. Корабль входил в зону созвездия Змееносца. Довольно заметно чувствовалось притяжение Барнард – звезды-беглянки, которая с каждым космическим годом становилась все холодней и холодней. В будущем ее, несомненно, ждала участь Капеллы. Последние исследования снова подтвердили неутешительный прогноз: странствуя, Барнарда медленно превращалась в планету, обрекая на гибель десятки маленьких миров, жизнь на которых только-только начала зарождаться. И больно сознавать, что Звездный Альянс пока бессилен чем-либо помочь им.

«Ну что ж, естественный отбор неизбежен, – пытался убедить себя Лиар. – Неважно, животный организм или звезда, он по-прежнему является основным механизмом эволюции, а значит, действительно необходим. В настоящее время мы еще не можем постичь всех грандиозных замыслов Творца. Любое вмешательство в природные процессы всегда чревато. Но сколько же будет длиться подобная беспомощность? По-видимому, нам остается только запастись терпением и ждать, ждать, как Земля когда-то ждала жителей Марса, четвертой от Солнца планеты, жизнь на которой зародилась на несколько миллионов лет раньше, чем на ее голубой соседке. Ведь это мы, марсиане, одними из первых вошли в состав Звездного Альянса. Это мы по решению Космического Совета заселили Терру (древнее название Земли) первыми бактериями жизни и создали по своему образу и подобию первых людей. Мы растили их неокрепшие души и шаг за шагом вели через знания к свету, соперничая при этом с мудрыми дракками…»

Марсиане были слишком самоуверенны, если не сказать – упрямы. Они редко прислушивались к рекомендациям Космического Совета, предпочитая везде и всюду действовать самостоятельно, и вместо того, чтобы брать за основу уже имеющийся многовековой опыт других планетарных систем, учились на собственных ошибках. Приступив к разработке по примеру Коралгос искусственного солнца, марсиане отклонились от традиционного, проверенного временем кольцевого проекта Сатурна и Урана, решив после недолгих дискуссий создать концентрированный источник энергии и расположить его не где-нибудь у себя на орбите, а на планете Фаэтон, находящейся между Марсом и Юпитером. При этом они не учли простой истины: то, что вполне приемлемо для одних, может нанести существенный, непоправимый вред другим. Так случилось и на этот раз. К специфическим просчетам из-за непринятой во внимание разницы в условиях существования нашей галактики и галактики эллипса добавилось роковое смещение генератора при монтаже установки. В результате наложения грубейших ошибок произошла термокварковая реакция, по мощности значительно превосходящая сильнейший термоядерный взрыв. Фаэтон раскололся на куски, образовав вместо себя гигантский пояс астероидов. Высвободившееся колоссальное количество неконтролируемой энергии обрушилось на Марс. Несмотря на срочно предпринятую эвакуацию, спасти удалось всего лишь десятую часть населения. Досталось тогда и Земле, которая в своем развитии уже стояла на пороге вступления в Звездный Альянс. Вышедшие за пределы Солнечной системы и познавшие ничтожную часть бесконечных тайн космоса, земляне не смогли защитить себя от внезапной смены полюсов и начавшихся природных катаклизмов в виде вселенского потопа и ядерной зимы. Три уничтоженные за раз планеты – не много ли для одного неудачного научного эксперимента? Тучи радиоактивной пыли закрыли небесную синь, абсолютно не пропуская солнечного тепла и света. Русла рек пересохли или покрылись углекислым льдом. Там, где раньше возвышались цветущие города, теперь простирались безжизненные пустоши с грудами развалин. Уцелели только знаменитые пирамиды Космоцентра и древний, как мир, звездный страж – сфинкс. Сфинкс по-прежнему задумчиво взирал в непроглядное небо в слепой надежде разглядеть своих братьев по разуму.

Спустя тысячелетия Земля, как наиболее удаленная от бывшего Фаэтона планета, вновь стала пригодной для жизни. Правда, начинать приходилось почти с нуля. Стоунхендж, Караколь, Пернатый змей, Египетские и Бермудские пирамиды, а также другие привычные мегалиты навигационного комплекса отошли на задний план, покрыв себя бесчисленными загадками и внушив будущим поколениям благоговейный страх напополам с безропотным трепетом перед своим былым величием.

Марс же постепенно превратился в холодную красную пустыню. Вероятно, таким и остался бы, несмотря на робкие попытки землян колонизировать своего ближайшего соседа. Но новый век межгалактического космоса принес человечеству новые открытия, среди которых было необратимое повышение температуры поверхности Юпитера. Дальнейшие исследования в этой области лишь подтвердили тот факт, что пятой планете в скором будущем суждено превратиться в звезду. Планета, родоначальник Звездного Альянса – и вдруг звезда? Перед ведущими учеными Космического Совета встал непростой извечный вопрос: «Что делать?». Как поступить в сложившейся ситуации? Споров и проектов было много, но все прекрасно понимали: их эффективность кратковременна. Каждому небесному телу, будь то планета или звезда, отпущен свой срок и заложена определенная миссия. В своем бесконечном развитии они, как и мы, должны пройти все стадии трансформации и преобразования материи. Сдерживать естественные процессы эволюции невозможно, а порой даже чревато, их надо изучать и по возможности заранее предопределять. Взвесив все за и против, Космический Совет принял неординарное решение: не мешать Юпитеру стать звездой, а его жителей расселить на колониальные планеты и спутники Солнечной системы.