Николай Живцов - Следак

Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.

– Это кого ты тут лгуньей назвала?! – закричала старуха и начала надвигаться на совершившую наезд женщину. Походу, она только что переварила ее слова и каким-то образом всё приняла на свой счет. – Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! – Клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась.

Зудилина, отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено, и я начал оседать.

Позади раздался вскрик Зудилиной.

– А ну прекратить! – Падая, я услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.

– Убили! – истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал.

Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения, и изумлялся.

«Верните меня обратно!» – кричал я куда-то в небо, не разжимая губ.

Вот какого хрена меня сюда занесло?! Нет, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще до звезды этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. На кой я здесь сдался?!

– Чапыра! Ты чего тут разлегся?! – Мои стенания прервал незнакомый женский голос.

Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами тощие косички.

«Это еще кто?» – успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.

– Да где эта «скорая»? – обеспокоенно заозирался Горзеев.

– Вы, гражданочка, кто будете? – раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.

– Я комсорг. Лебедева моя фамилия, – поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила: – А что здесь происходит?

– ДТП у нас здесь, – вздохнул Горзеев, вновь поддерживая меня за локоть.

– А при чем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, – не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. – Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!

– А? Чего? – Я в это время раздумывал над значением слова «комсорг», поэтому не сразу среагировал.

– Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, – вновь раздраженно влез Попов. – Вы видели, что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! – крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям. – Протокол читаем, подписываем! – Это уже он обратился к нам с Зудилиной.

Женщина первой схватила документ, а я задумался над тем, что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной.

– Лебедева! – крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. – Подожди меня, я сейчас.

– Парень, ты куда это собрался? Сейчас «скорая» приедет, – придержал меня Горзеев.

– Да нормально все со мной, идти мне надо, – поморщился я от навязчивой заботы и в качестве аргумента добавил: – На комсомольское собрание.

– Протокол подпиши и иди, комсомолец, – подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки.

– В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, – забеспокоился Горзеев.

– Да завтра подъедут, все же живы, – отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало.

Первым делом я посмотрел на дату (именно она меня больше всего сейчас интересовала) – 18.06.1976. На дате я и завис ненадолго. Да уж, занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой «Ч» с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысл торчать здесь и что-то доказывать? Свидетелей нет, тормозной путь короткий, женщина – водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня. Лебедева же ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ.

– Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? – нарушила тишину Лебедева, когда мы ступили на территорию студенческого городка.

– Да как тебе сказать, – неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить.

– Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, – перебила комсорг, придирчиво рассматривая хромающего меня через свои окуляры.

Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме.

– Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, – резюмировала она итог своих размышлений.

«Общежития?! – не на шутку встревожился я. – Прощай моя двухуровневая квартира?»

Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид.

Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей.

Лебедева безрезультатно подергала ручку.

– Открывай. Чего ждешь? – поторопила она меня.

Я вновь ощупал свои карманы и нашел-таки заветный ключик.

Дверь распахнулась, и я с опаской замер на пороге, не решаясь сделать еще один шаг в новую жизнь. Но долго рефлексировать мне не дали, беспардонно протолкнув внутрь комнаты.

– Ну вы и свиньи, – неодобрительно произнесла комсорг, намекая на бардак в комнате. Девушка стремительно подошла к заваленному учебниками, конспектами и посудой столу. – Пойду воды тебе принесу, – добавила она, схватив пустой стеклянный графин. – А ты, Чапыра, ложись, а то что-то шатает тебя.

Я озадаченно обвел взглядом четыре кровати, тоже заваленные всяким барахлом, облезлые стены с выцветшей краской, старый покосившийся шкаф с надтреснутым зеркалом на дверце, стулья с обломанными спинками, наполовину залепленное газетами окно.

– Сюрреализм какой-то, – пробормотал я и шагнул к зеркалу. – Это сюр, сюр, сюр… – как заведенный повторял я, рассматривая свое отражение.

Запачканные от лежания на асфальте брюки клеш с вшитыми красными клиньями и подшитыми внизу штанин металлическими застежками-молниями, цветастая рубашка с ободранными локтями, ботинки на высокой платформе, походу самодельной. На голове длинные до плеч волосы с налипшей к ним пылью. И завершали композицию усы.

– Чапыра, с тобой все в порядке? – От неожиданно прозвучавшего окрика я вздрогнул.