Игорь Ташин - Ученик запретного племени

– Спокойной ночи, Ри.

Проснулся Альберт от веселого мотивчика, который Ри мурлыкал себе под нос, занимаясь завтраком. На вертеле над костром уже зарумянился упитанный кролик. Судя по всему, Риур времени зря не терял. Альберту стало неловко – он не привык бездельничать за чужой счет. Выбравшись из спальника, такого уютного, невесомого и теплого ему вдруг жутко захотелось есть. Аромат над поляной стоял волшебный.

– Доброе утро, Ри. Чего не разбудил, я бы помог… Пахнет обалденно, я, кажется барана готов проглотить.

– Доброе утро, Эл. Помочь еще успеешь, а барана нет – есть кролик. И если ты поторопишься, возможно, тебе маленько перепадет. Я, знаешь ли, тоже голоден. Прогулка и сон на свежем воздухе… Одним словом, беги к ручью умываться и присоединяйся, – с этими словами Ри отхватил своим тесаком изрядный ломоть крольчатины и незамедлительно набил ей рот. По округе разнеслось аппетитное чавканье. Эл помчался к ручью и уже через минуту чавканье из соло переросло в дуэт. Они сосредоточенно жевали, пока последняя косточка не была обглодана с тщательностью, достойной голодного термита. После чего Риур разлил по кружкам чай и в полном блаженстве друзья начали прихлебывать ароматный напиток.

Вот так сидеть, пить чай, дышать свободно, а вечером глядеть, покуривая на звёзды и мечтать… Возможно это лучшая пора моей жизни, а я даже не узнаю этого – подумалось Альберту, но он тут же вспомнил мерзкую компанию из богоугодного заведения и хорошего настроения как не бывало. Риур, всё подмечавший и чувствующий гораздо острее профессионального психоаналитика, нарочито громко причмокнул, как бы от избытка чайного удовольствия, отставил в сторону опустевшую чашку и успокаивающе похлопал Альберта по плечу:

– Не горюй, брат, всё встанет на круги своя… Так учит история, а история не ошибается. Она только дополняется новыми фактами и, опираясь на них, по-новому освещает события о которых, казалось бы, известна самая истина. Из чего следует, что всякая истина может быть подвергнута сомнению. Кроме всего прочего, не забывай, что и в наших с тобой силах формировать эти новые факты. Таким образом, мы с тобой самые, что ни на есть, настоящие творцы истории. Хочешь видеть события неизменными – будь статичным наблюдателем, хочешь перемен – будь поклонником динамики и хозяином положения. Ни при каких условиях не позволяй ситуации брать над тобой верх. В этом случае, даже проиграв, ты сохранишь самоуважение и достоинство, которые помогут выиграть в будущем.

– Красиво излагаешь, ты не доктор философии, случайно?

– Любой доктор философии рядом со мной мальчишка, – самодовольно заявил Риур. Причем, если быть серьезным, то Альберт понимал – так оно и есть на самом деле. Куда уж всем профессорам всех универов мира до этого совершенного мозга с его знаниями и опытом. Риур только с виду в общении прост, но это не примитив интеллекта, а чудовищно красивая законченность скульптур Родена. Осязаемая незавершенность оставляет место фантазии, а завершенная утонченность отсекает всё мирское и плотское. Полёт души. И именно такой полет чувствовал каждый мало-мальски близко знакомый с Риуром.

– Так ты думаешь, всё образуется?

– Если сам этого захочешь… В меру наших совместных сил, разумеется, – усмехнулся Риур. – И уж конечно полную гарантию освобождения от болезни даёт только гробовщик. Всё знать – жить будет неинтересно.

– Я бы сейчас маленько поскучал, – с сомнением в голосе заметил Альберт.

– Ну, уж нет. Не бывать тому, – весело бормотал Риур, собирая тем временем вещи в рюкзак, – ты лучше барахло пакуй и не расслабляйся. Карма тебя найдет, не переживай, похороны будут пышными…

– Типун тебе…

– А вот это, не надо. Мне еще зудящую поляну заговаривать.

– Да, что это за поляна такая?

– Доживешь – увидишь. Ну, ты готов? Тогда пошли…

Майкл Гелин выслушал доклад, не перебивая. Прошелся по кабинету.

– Продолжайте наблюдение. О любых новостях, я подчеркиваю, – он выдержал паузу, закурил, выпустил струю ароматного дыма и пристально взглянул на видеостену, – о любых, понимаете?.. Докладывать немедленно. Пока всё. – Гелин отключил связь и задумчиво откинулся в кресле, рассеянно наблюдая за кольцами дыма. Всё вроде бы шло по плану, слишком даже гладко шло и это беспокоило, вселяя тревогу и неуверенность. Он был опытным разведчиком, зубы съел на диверсионных операциях, мог выкрасть буквально всё, если конечно вес похищаемого не превышал веса маленького айсберга, но сейчас, в простой на первый взгляд ситуации, его не покидала нервозность… Слишком гладко, для опыта Майкла Гелина. Слишком…

Злобный Красавчик тоже отключил свой фон, и нехорошая усмешка тронула его тонкие губы. Ситуация развивалась великолепно. Шеф, несмотря на свой опыт, пока ему полностью доверяет – чудненько! Главное – довести дело до конца, чтобы его настоящие хозяева остались полностью довольны, иначе… Он зябко повел плечами, стараясь даже не думать о последствиях провала. Вот, кстати… Нужно сообщить им последние новости, подумал он и быстрым шагом прошел в свою комнату. "Клопов" у него не было – одно из немногих помещений, которые не контролировались. На всякий случай Красавчик включил поисковый анализатор на брелке с ключами и проверил комнату еще раз. Всё чисто, ну да береженного бог бережет. Могли ведь и подселить “насекомое”. Красавчик не верил никому и никогда – только благодаря этой врожденной особенности он добился своего положения. И, конечно, хозяева подпихнули плечиком, правда настолько корректно и аккуратно, что сам адмирал, назначивший его на должность начальника разведотдела, радовался, что его посетила столь блестящая мысль.

Красавчик достал из шкафа со спортинвентарем свою любимую теннисную ракетку, которую особенно берег – якобы слишком дорогая – произвел над ней пару манипуляций и стал ждать. Через некоторое время в центре комнаты начал образовываться сгусток темноты правильной многогранной формы. Из темноты выглянуло Нечто – поскольку это паукообразное восьмиглазое существо с длинными лапами – четыре сверху, четыре снизу – не определялось ни одним каталогом. Дряблая бородавчатая кожа синевато отсвечивала. Вся покрытая подсохшей слизью она отражала свет и казалась сталистой и очень грубой. Так и было на самом деле.

Красавчик склонился в низком поклоне не смея поднять глаз.

– Встань, человек. Зачем ты вызвал на связь и отвлек Нас от медитации, – глухо разнесся по помещению голос восьмилапого монстра. Очевидно, что язык давался ему с трудом. Слова тяжело с придыханием вырывались из его пластинозубой слюнявой пасти. Четыре глаза невозможной черноты впились в лицо Красавчика. Четыре других, тем временем пристально осматривали помещение, словно ожидая подвоха.