Лев Альтмарк - Невероятные приключения Междупальцева и Хорохорина в Тридевятом царстве

Конструкторы удивлённо вытаращили глаза на старуху, и её печёное личико тотчас расплылось в приторной улыбке, сухие губки приоткрыли редкие жёлтые зубы, которые, как показалось друзьям, стали чуть ли не покачиваться в коричневых дёснах. Спутанные седые волосёнки вылезли наружу из-под серого мышиного платка, но старуха, не обращая ни на кого в зале внимания, громко продолжала:

– Времечко-то уже самое что ни на есть новогоднее – без пятнадцати двенадцать! Коли так и дальше сиднем сидеть будете да обижаться неизвестно на кого, то не успеете попасть в Новый год, а значит, так и останетесь в старом!

– Что она за галиматью несёт? – изумлённо ахнул Междупальцев.

– И потом, неужели вам приятно будет пить своё зелье из горлышка, если решитесь? А ведь в двенадцать вы непременно так и сделаете, ничто вас не остановит! И о стаканах, как я вижу, вы не позаботились, а буфетчица вам о них не напомнила… И ещё после этого считаете себя интеллигентными людьми! – старуха издевательски посмотрела на Хорохорина и состроила выразительную гримасу. – А вдруг охрана аэропортовская заметит, что нарушаете порядок в общественном месте, и вас в полицию сдаст, а? Стыда не оберётесь!

Последний аргумент окончательно убедил наших конструкторов, и они, воровато оглядываясь на дремлющую в креслах публику, отправились следом за вредной старухой.

– Как тебя хоть звать-то, бабуля? – дипломатично поинтересовался Междупальцев.

– Как хотите, так и зовите! Помнится, вы меня сперва ведьмой обозвали. Так меня, кажется, твой товарищ окрестил? – она хитро подмигнула покрасневшему Хорохорину. – Не робей, Стёпа, я не обидчивая!

«Откуда она знает, как меня зовут?» – пронеслось в мозгу у Хорохорина, но интересоваться он не стал, лишь настороженно поглядывал на старуху.

Шла она очень быстро, и товарищи с трудом поспевали за ней. По каким-то полуосвещённым коридорам, вначале широким, а потом всё более и более сужающимся, они спешили следом и удивлялись её прыткости. Потом откуда-то дохнуло сыростью и спёртым воздухом давно не проветриваемого погреба. Междупальцев, с трудом перебирая короткими ножками, стал прихрамывать и задыхаться.

«Чёрт нас понёс за этой бабкой!» – размышлял он, но вслух ничего не сказал, чтобы не обидеть старуху. А она оглянулась на него, весело подмигнула и прошамкала на ходу:

– Не волнуйся, Федя, скоро уже придём на место!

Вдали забрезжил слабый огонёк, и через пару десятков шагов они остановились у невысокой, окованной железом деревянной двери. Покопавшись в кармане своего халата, уборщица извлекла большой бронзовый ключ явно старинной работы.

– Что за чёрт! Откуда здесь, в аэропорту, такие двери?! – удивился Хорохорин. – Да ещё и ключик соответствующий!

– Да, сынки, ключ что надо! – довольно пропела старуха. – Этот, как его… ан-ти-ква-ри-ат! – больших денег стоит. Один коллекционер недавно мне за этот ключ знаете сколько предлагал? Да только я не стала отдавать: для чего ему ключ, когда замка к нему нет? Каждая вещь должна служить по назначению, и не иначе. А у этого чудака ключ будет просто на стене висеть между иконой и фотографией «Битлов»… Но деньги он и в самом деле сулил немалые, только зачем мне деньги, когда я и без них прекрасно обхожусь! А как вы к деньгам относитесь?

Углубляться в эту скользкую тему друзьям не хотелось, поэтому Междупальцев пробормотал, потирая натруженную быстрой ходьбой поясницу:

– Побыстрей, бабуля, а то время уже – без десяти двенадцать! Не успеем же…

– Не торопи, – обиделась старуха, – со мной вы никуда не опоздаете. На сколько надо, на столько и задержим Новый год. Всё равно без нас никакое празднество не начнётся!

Конструкторы недоумённо переглянулись, и Хорохорин даже поднял палец, чтобы покрутить у виска, но раздумал, уже не на шутку побаиваясь проницательной спутницы.

– Думаешь, я ненормальная? – старуха исподлобья глянула на него и укоризненно покачала головой. – Вот всегда вы так, молодые да ранние, нахамите незнакомому человеку, обольёте его грязью, вываляете в перьях, а потом, когда всё разъяснится, слезами крокодильими обливаетесь, прощения вымаливая. Ведь вы же совсем не знаете, кто я такая! – тут она неожиданно распалилась и, сверкая изумрудным глазом, закричала противным скрипучим голосом. – Да я, если пожелаю, превращу тебя, поганца, в мышь серую, а вот его, – она ткнула крючковатым пальцем в Междупальцева, – в кота облезлого с помойки, чтобы сожрал тебя и не поперхнулся!

– Знаешь что, Стёпа, пошли-ка обратно в зал, – пробормотал Междупальцев, пятясь, – это не бабка, а какая-то нечистая сила!

Упоминание о нечистой силе неожиданно развеселило старуху, и она, сразу позабыв про гнев, затряслась от смеха:

– Конечно, нечистая! А где ты видел чистую силу? И зачем силе быть чистой? Чистой бывает слабость, и то не всегда. Да её на белом свете не так уж и много – не выживает она в современных условиях. А ту чистую, что пока есть, берегут, как зеницу ока, и расходуют по крупицам, чтобы надолго хватило. Вот скажи мне, Федя, ты добрый человек?

– Н-не знаю, – Междупальцев даже попытался спрятаться за спиной товарища, – наверное, добрый, но не всегда…

– А ты? – скрюченный палец упёрся в грудь Хорохорина.

– Слушай, бабка, – Степан Борисович грозно насупил брови и перешёл в наступление, – ты нас разыгрываешь, что ли? Мы тебе кто – мальчики… для битья? Ну-ка, покажи нам дорогу отсюда, и знать мы тебя больше не знаем. А то, ишь, шутить над нами вздумала!

После столь необычной для себя пространной тирады он перевёл дыхание и попробовал глянуть на старуху сверху вниз, потому что доставала она ему только до груди, но это почему-то не удалось. Грозные же слова, сказанные с такой интонацией, от которой трепетали все в его отделе, уборщицу окончательно развеселили, и она чуть не повалилась на пол от хохота:

– Ой, напугал! Ой, уморил! Ну и весельчаки вы, ребята! Вас бы царевне Несмеяне показать – она бы от смеха челюсть вывихнула! А со Змеем Горынычем и того хуже было бы – все свои три головы от хохота на узел завязал бы!

Друзья совершенно не понимали, о чём она говорит и отчего ей так весело. Вероятно, у бабки действительно не все дома, поэтому и дразнить её ни в коем случае не надо, лучше подобру-поздорову и без лишнего шума исчезнуть отсюда, а потом эту встречу забыть, как кошмарный сон.

Некоторое время старуха тоненько хихикала, а потом как-то сразу прервала смех, и глаза её, как прежде, засверкали необычным изумрудным блеском:

– То есть, как я поняла, вы меня всерьёз до сих пор не воспринимаете? Думаете, я без причины над вами потешаюсь? Так знайте, я – Баба Яга!

– Ну да, Баба Яга Костяная Нога! – проявил недюжинное знание фольклора Междупальцев.