Елена Демченко - Звездный волк. Истории отдела А

– Привет! – Он улыбнулся с двухметровой высоты своего роста и знакомым движением отбросил чёлку со лба.

– Здравствуйте… То есть… Привет, – постаралась улыбнуться в ответ.

– Ты на работу? Можно тебя немножко проводить?

Привычный километр пути через лесок, над берегом реки, показался мне неоправданно коротким. Или сами мы невольно меняем реальность, укорачивая и удлиняя расстояния, замедляя и ускоряя время? Почему, когда спешишь, оно тянется до бесконечности, а когда хочешь пару-другую лишних часов, они проносятся как метеоры по ночному небу? Пятнадцать минут! Только пятнадцать; и как-то разом они истекли. И ничего толком не сказано – так, всякая ерунда о ранней осени в этом году, о холодных дождях. О птицах, с печальным курлыканьем летящих к югу неровными клиньями. Вобщем, о чём угодно, кроме ответов на миллион теснящихся в уме вопросов.

И всё-таки это было Начало! Начало новой жизни, нового её этапа. Что сулит он? Радостные перемены или…? Конечно, радостные! Я молода, я влюблена, я счастлива! И осенний дождь – это так чудесно! Летящие птицы – так романтично! Мокрый редеющий лес прекрасен в своей обнажающейся печали!

Он проводил меня почти до дверей, чмокнул в щёку.

– Увидимся, – улыбнулся на прощание и зашагал обратно привычной стремительной походкой.

Охранник на входе, набычившись, исподлобья выжидающе смотрел. Вздохнула и порылась в сумочке на предмет извлечения пропуска.

– Да иди, ладно, – неожиданно смилостивился наш штатный цербер.

– Эт кто был? – крикнул вслед.

Я полуобернулась на лестнице с достоинством королевы и снизошла до ответа.

– Киноартист. 7D-студия «Акрос». Слышал?

– Да ну! – не поверил охранник. – Правда, что ль?

Но я уже ушла и не стала развеивать сомнения, что Вальтер работает в крупнейшей международной кинокомпании. Ведущим артистом. Почему бы нет? Хотя бы ненадолго. Если Я так хочу?

* * *

– А я кофе принёс, – Дрошнев просунул в дверь голову. – И печенье. Домашнее. Мамино… Войти можно?

– Входи, – вздохнула я. Глазами и видом своим взлохмаченным он напоминал щенка, нашкодившего и оттого виноватого-виноватого! Хотя кошек больше люблю… Ну да ладно.

– Но печенье…!

– Никакого отказа! – Сергей заварил себе кофе в огромный бокал – этакую бадью, разукрашенную розовыми глянцевыми зайчиками (ах, Дрошнев! Ты когда-нибудь повзрослеешь? Впрочем, у многих мужчин с этим туговато.)

– Мама очень старалась, – он аккуратно разложил бисквитный шедевр на использованный лист А4.

– У меня есть тарелка, – скучно заметила я.

– Ага, давай. Так вот, когда мама узнала, что у нас работает красавица с косой…

– И в чёрном плаще с капюшоном? Это ты про Милу?

Он поперхнулся.

– Не понял.

– Ну, как же? Заведение у нас специфическое, так что образ вполне уместный. Даже если я(!) встану у входа с косой наперевес, смешно никому не будет. А уж Мила!.. И чёрный цвет она любит.

– Эх, – он вздохнул и покачал головой.

– Так что с мамой? – невинно поинтересовалась я, двумя пальчиками держа исчезающее тонкую чашечку с кофе.

– А!.. Ничего. Просто она очень старалась. – И тут же без перехода. – Мне консультация нужна твоя. Медицинского плана.

– О!

– Милочки нет, но может, ты знаешь?

– Я вся внимание.

– Когда заключение анатомическое по покойничкам делают, анализы какие проводят?

– Общие, – удивилась я. – Есть специальная инструкция, где всё перечислено. Не могу сказать, какие именно – они очень специфические; тут тебе только Милка объяснит, но их десяток, не меньше.

– Ага, – он задумался. – А есть среди них такие, которые позволили бы определить… э-э-э… стороннее воздействие?

– Ты это о чём? О каком воздействии? О побоях? Или о ядах?

– Не совсем. Вот, например, человек подвергся гипнозу. Я слышал, что это потом, даже спустя время, определяется как-то.

– Да. – Кивнула я. – Меняется состав крови. На молекулярном уровне. Поэтому в личном деле обязательно должна быть запись, что гражданин подвергался гипнозу в связи с тем-то и тем-то, в лечебных целях или каких других. Чтобы исключить отравление.

– А коли упоминания о постороннем воздействии нет?

– Если анализ его выявит, тогда проводится следствие. Уж это ты должен знать.

– Конечно, знаю. Хотя в детали нас обычно не посвящают. Но если нет записи??..

– Обязательно должна быть. Или исследования проводились с нарушением протокола. За это с работы могут попросить. И лицензии медицинской лишить.

– А ну-ка глянь, – он подвинул мне прозрачную папочку с распечатками. Я пробежала глазами ряды цифр и формул. Ткнула пальцем в строчку внизу.

– Вот. «Альфа-кодирование» Это и есть гипноз. Или зомбирование – как угодно. Коэффициент ноль. Всё нормально… А чьё это?… «Гражданин Подольский»… Ух, ты!

– Что?

– Нет, ничего. Совпадение. Просто меня тоже мысль посетила, с чего бы ему в реку бросаться с пятидесяти метров? Ни с того, ни с сего… Хотя… Тут вот запись о прогрессирующем депрессивном синдроме, но это отклонение в психике, а не криминал. Так что… Всё чисто.

Я вернула листик Дрошневу, и он аккуратно вложил распечатку в папочку.

– Понятно. Спасибо.

Бадья с зайчиками опустела, но уходить Дрошнев не торопился. Думал о чём-то.

– А если запросить повторный анализ? Можно это устроить?

– Милка будет через неделю. Но теоретически можно. Только нужно разрешение родственников. У Подольского, вроде, жена есть… Сейчас гляну.

Я набрала код программы, и на экране монитора возникло фото молодой женщины в строгом непритязательном костюме. Белокурые волосы собраны на затылке в тугой узел, глаза сощурены, губы поджаты…

– Ну и личико! С похорон что ли снимок? С её собственных причём.

– Да уж! Видок сердитый, – кивнул Дрошнев.

– Думаешь, даст разрешение?

– Попробую. Чего ей бояться? Если, конечно, нечего бояться.

– Причины разные могут быть, – пожала плечами. – Этические, религиозные… И дело-то закрыто.

– Да… Закрыто, – пробормотал он. – Ладно. Спасибо. Приятно было пообщаться. Можно я ещё зайду как-нибудь?

И виновато-виновато улыбнулся. Ну, что с ним делать? Я вздохнула.

* * *

Осень я не люблю. Угасание природы, дожди… Хотя дождь – это не так плохо. Это очень даже уютно и романтично. Когда смотришь на него из окна, а в руке чашка с чаем, когда тепло и уютно, а открытая книга манит приключениями и переживаниями.

А вот когда уставшая, замёрзшая, с промокшими ногами, потому что от небольшого ума, прельстившись красотой, а не практичностью, надела утром не сапоги, а новые модные туфельки, – когда до дома ещё час в транспорте и полчаса пешком, как-то оно не до романтики.

Но это ж было без НЕГО! А что может СЕЙЧАС омрачить прогулку по мокрому осеннему лесу, когда капли на ветках сверкают в лучах вечернего солнышка драгоценными радужными переливами? Что может омрачить счастья прикосновения ЕГО губ, прохладных, пахнущих… снегом? Что может омрачить и нарушить великую гармонию счастья, царящую в моей душе? Да ничего и никогда!