Елена Райдос - Игра в Реальность

– Я попробую,– твёрдо заявил он и поднялся. – Благодарю за предложенную помощь, Шандивар. Но я знаю, кто мне сможет помочь с этим делом.

Алиса тут же оказалась рядом и ухватилась за его руку с таким испуганным видом, словно без своего любимого боялась заблудиться в этом мире. Антон понимающе улыбнулся и погладил её по щеке, как бы успокаивая и одновременно подбадривая.

– Прошу простить меня, Высшие,– спокойно произнёс он. – Сегодня из меня получится плохой участник общей медитации. Дайте мне пару дней, чтобы со всем разобраться.

Алиса продолжала сжимать его руку, явно намереваясь следовать за своим любимым куда угодно, хоть в пекло. Но Антон взял её за плечи и отодвинул в сторону.

– Пожалуйста, останься,– попросил он. – У меня сейчас не хватит сил, чтобы позаботиться о твоей безопасности,– он окинул взглядом своих собратьев, как бы прося у них помощи.

– Не беспокойся,– вступил Атан-кей,– Алиса пока побудет в моём мире. Там безопасно.

Антон благодарно кивнул своему бывшему наставнику и чмокнул на прощанье Алису в висок. Однако сразу уйти ему не дали.

– А как насчёт твоей собственной безопасности, Аннагорн? – окликнул его Свароин. – Думаю, конечной целью атаки Сабина являешься всё-таки ты.

– Я буду очень осторожен,– фигура Антона подёрнулась рябью и растворилась в воздухе.

Высшие переглянулись. Никто ему не поверил. Они слишком хорошо знали своего собрата, чтобы хоть на минуту усомниться в том, что о собственной безопасности он сейчас будет думать в последнюю очередь.

***

Знакомый топот десятков ног раздался как раз, когда Роб заканчивал десятый круг ко́ры. Монахи, не стесняясь прихожан, ломились в очередь на получение благословения Его Святейшества, как стадо диких слонов. Роб благоразумно прижался к стене, пропуская ретивых служителей культа. А то ведь затопчут и не заметят. Когда поток бордовых ряс почти иссяк, он пристроился в конец очереди, пропустив заодно и тибетцев, пришедших с утра пораньше за благословением. Спешить было некуда. Шафрановой водички хватит на всех, и Его Святейшество не уйдёт до самого последнего человека в очереди.

Слизнув чуть горьковатую воду с ладоней и вылив остатки себе на голову, довольный Роб отправился проверить, не началась ли пуджа в храме защитников. Каждый раз, производя эти нехитрые действия, он удивлялся эффекту от такого простого и ставшего привычным ритуала. В каком бы настроении он ни находился, несколько капель шафрановой воды из рук Его Святейшества смывали любые печали и наполняли сердце безмятежностью и покоем.

Роб по опыту знал, что действие благословения продлится как минимум до середины дня, а если не халтурить и добросовестно контролировать свой эмоциональный настрой, то и до вечера. Кем же должен был быть этот человек, чтобы его благословение так мягко и ненавязчиво полностью меняло состояние психики, да ещё и с пролонгированным эффектом? Робу порой казалось, что этот высокий старик с добрым отрешённым лицом никак не может быть обычным человеком, что его человеческий облик – это не более, чем оболочка, скрывающая его истинную волшебную сущность.

Получив разрешение посещать лекции для монахов, Роб поначалу очень стеснялся, старался затесаться в дальние ряды где-нибудь на проходе, как бы подчёркивая, что недостоин дарованной милости. Сами монахи тоже встретили новичка не слишком приветливо, с изрядной долей скепсиса и подозрительности. Прошло почти полгода, прежде чем они перестали неодобрительно коситься на пришлого европейца. Роб вёл себя тихо, как мышка, старался не привлекать к себе внимания, что, впрочем, было несложно.

Понимать лекции на тибетском, когда лама не старался специально для него говорить медленно и внятно, как на ретрите, было очень непросто. Всё внимание Роба было сосредоточено на том, чтобы не потерять нить объяснения, не пропустить что-нибудь важное. Лекции не были посвящены учению дзогчен, они в основном касались текстов более низких колесниц. Но это было даже к лучшему. Для того, чтобы идти дальше, требовалась база, и Роб впитывал учение бон как губка.

Через полгода, когда он немного пообвыкся, и трудности с пониманием отошли на второй план, Роб начал обращать больше внимания на обстановку в классе. Сильнее всего его удивляло, как мало вопросов задавали учащиеся. Да и сами вопросы в основном были просто уточнениями и не касались основополагающих моментов. Сначала Роб подумал, что монахи просто и так всё знают, и им не требуется дополнительных разъяснений. Это вызывало в нём жгучую зависть, ведь в его собственной голове вопросы роились, как пчёлы, и размножались, словно кролики.

Но постепенно до него начала доходить простая сермяжная правда монастырского бытия. Монахам просто не было нужды докапываться до сути, достаточно было услышать и принять услышанное как есть, не пропуская через свой аналитический аппарат. Аналитика была за гранью их должностных обязанностей. Они проходили обучение в монастыре, чтобы обрести тот образ жизни, который был им по вкусу, а вовсе не для того, чтобы постичь все тайны бытия.

Придя к такому выводу, Роб решился и сам начал задавать вопросы Ринпоче. Его вопросы были наивными, но в то же время они требовали обстоятельного ответа и тянули за собой следующие вопросы. Уроки затягивались, монахи недовольно переглядывались и бросали на Роба неласковые взгляды. Через неделю, поняв, что поток Робовых вопросов не иссякает, Ринпоче выделил ему полчаса в день для персональных занятий. На такую удачу парень не смел даже надеяться. Теперь после лекций он пристраивался в хвост за своим обожаемым ламой и шёл к нему домой в комнатку, расположенную на втором этаже общежития для монахов. Они заваривали чай, усаживались на подушки и продолжали беседу уже наедине. Постепенно с общих вопросов бон они перешли к вожделенному Робом учению дзогчен, и жизнь превратилась для искателя истины в сплошной праздник.

Дни шли за днями, приехала ещё одна группа на ретрит к Ринпоче и тоже без переводчика. Роб уже привычно занял место на подушечке по левую руку от трона учителя. На этот раз всё прошло гораздо проще и значительно более гладко. Он заранее изучал тексты и довольно легко следовал за словами Ринпоче. И всё было бы прекрасно, если бы в ретритной компании на этот раз не оказалась одна дотошная тётка. До неё Робу уже начало казаться, что он проник во все тонкости учения дзогчен, что ему всё понятно, и нужно только практиковать, как указано в текстах, чтобы стать буддой буквально в этой жизни. Но не тут-то было. Наглая тётка расковыривала каждую фразу, сказанную Ринпоче, и вытаскивала на поверхность такие аспекты, которые Робу даже не приходили в голову.