Даниил Калинин - По следу зверя

Всего несколько секунд я раздумывал, как поступить, но тут до меня дошло:

– И я автоматически стану проституткой, переспав с тобой за информацию, верно? Увы, твоя просьба невыполнима, таких денег у меня все равно с собой нет. Но я могу принести немного выпить, послушаю тебя, а дальше мы решим, как поступать. Так что, я в бар?

Лили горько усмехнулась:

– Не прокатило… Нет, в бар не надо, у меня есть немного своего. Правда, стакан всего один…Ничего, попьешь из горла.

С этими словами девушка повернулась к изголовью кровати и достала из-под спинки наполовину полную бутылку бренди, после чего налила себе сразу двойную порцию и залпом осушила. После чего протянула бутылку мне:

– Давай. Кстати, не против, если я закурю?

– Нет, конечно.

– Не все клиенты относятся с пониманием…

Я кивнул и приложился к горлышку. Через мгновение глотку и гортань словно жидким огнем опалило, до того крепкое пойло…

Лили села на край кровати, беспомощно, совсем по девичьи сведя колени и устало оперевшись на свободную руку:

– Ты хотел знать почему и зачем я здесь оказалась? Ну так что же, слушай.

Мое детство нельзя назвать беспросветно черным; отца я практически не помню, а сцены избиения матери отложились в голове лишь жутковатыми, но какими-то ненастоящими картинками. Вроде кошмарных снов, будто все происходило не с нами…Когда я подросла, я очень полюбила маму – а мне и любить-то было некого, кроме нее в семье никого нет: ни братьев с сестрами, ни любящих бабушек и дедушек. Как я поняла, мама сама родилась в неблагополучной семье, по малолетству повелась на образ плохиша в исполнение родителя, а родив от него, осознала, что плохиши и в семейной жизни остаются плохишами. И в семье это уже не круто; в семье это больно и страшно…

Лили на секунду прервалась, подлив себе бренди, но на этот раз сделал лишь совсем маленький глоток, после чего продолжила:

– Мама пила…По началу не так, чтобы уйти в беспросветные запои, но с каждым годом ее зависимость становилась все крепче…Случайные работы, на которых платили гроши, случайные мужики в постели – и в те дни она практически забывала, что я есть дома; меня никто не кормил. Удавалось доесть лишь то, что оставалось после гулящих…И все равно я любила маму.

В голосе Лили послышалось настоящее чувство, и это меня тронуло.

– Нам не хватало на еду, не то, что на одежду. Я ходила в школу в изношенных шмотках из секонд-хенда, и. если в младших классах на это не обращали внимание, в старших меня понемногу начали травить. Ты Майк, вряд ли знаешь, что такое быть самым затравленным ребенком в школе, об которого практически ноги вытирают, которого гнобят за пьянчужку маму, да за дрянную одежду. Ты этого не знаешь…Недавние подружки отвернулись от меня, и чтобы выслужиться перед заводилами, травили жестче всех, высмеивали мои мечты о будущем, рассказывали мои секреты, в том числе какие парни мне нравились…А мальчики…Мальчики подхватили эстафету издевок; впрочем, большинству на меня было просто наплевать. Просто наплевать Майк – а ведь иногда подобное равнодушие ранит даже сильнее, чем нападки…

Снова секундная пауза и короткий глоток.

– Короче, было паршиво. А потом у всех появились классные телефоны, люди начали общаться через сеть, а я как нищенка, ничего не имела…Денег у матери не было, очередной ее запой затянулся на очень долго…И я решилась.

– В смысле? Стать проституткой?

– В какой-то степени. У нас рядом с заправкой подрабатывали несовершеннолетние девчонки; среди них были даже две мои одноклассницы, я точно знаю. Только минет за двадцатку, ничего более…Я так думала. Думала, десять раз отсосу, будет мне хороший телефон, и я хоть чем-то смогу сравняться с одноклассницами…

– Не лучший выбор.

– Явно не лучший…Но тогда в голове был сплошной раздрай, ела я где-то раз в два дня, а от обиды и вечного унижения хотелось наложить на себя руки. Короче, я пошла на панель в пятнадцать, наивно надеясь, что заработаю на телефон…

– И?

– И на четвертый раз меня сняли сразу трое взрослых, уже подвыпивших парней. Они предложили мне две сотни – как раз столько, сколько мне было нужно – чтобы я отсосала у всех троих по очереди, в их машине. Я уже пару раз брала в рот в личных автомобилях клиентов, и согласилась…А дальше…

Лили вновь приложилась к стакану, и я продолжил за нее:

– Тебя изнасиловали.

– Изнасиловали…Слишком мягко. Эти скоты драли меня всю ночь во все щели, драли так, что я теряла сознание, а потом вновь приходила в себя, уже от боли…А потом вновь отключалась…Наутро они отпустили меня, дали две сотни, как и обещали…Но я даже не смогла дойти до дома…В следующий раз пришла в себя в больнице, меня еле откачали – внутреннее кровотечение, разрывы, переохлаждение…Короче, врачи «обрадовали» меня тем, что я уже никогда не смогу родить, а все заработанные деньги пошли на лечение.

В школу после этого я пришла лишь один раз. Никакого сострадания, жалости…Все дразнили меня шлюхой, хотя одноклассницы давно уже давали налево и направо, – но шлюхой была именно я. И с этим я уже не смогла справиться, в то время я была готова спрыгнуть с многоэтажки…

– А мама?

– А что мама? Она тогда окончательно спилась, мое нахождение в больнице прошло мимо нее.

– А органы опеки?

Лили злобно усмехнулась:

– Знаешь, я многое повидала на своем веку. Например, как пьяницы сдают своих новорожденных детей в аренду нищенкам, а те накачивают их или наркотиками, или спиртным, чтобы спали весь день, пока эти твари прикрываясь ими, клянчат деньги…Младенчики умирают через год, полтора – а ювеналы ни разу даже не поинтересовались причиной смерти новорожденных в этих семьях. Зато, когда нормальные родители разок-другой воспитают непослушного ребенка ремнем, чтоб мозги вправить, так тут же поднимается вой: домашнее насилие, права детей…Меня вот некому было в детстве пороть, чтобы от тупых ошибок предостеречь, а зря…К нам никто из опеки не приходил.

– И что было дальше?

– Мне было так плохо, что я решила: хуже не станет. Так что дальше была первая доза, первое наркотическое забытье, закончившееся, как понимаешь, зависимостью и траханьем за дозу. Да, я ошиблась насчет «не станет хуже». Как я тогда ничего не подцепила, ума не приложу…Мало что помню из того периода – школа я бросила, мать спилась…А меня, обколотую, толпой драли за наркоту…

Однажды я очнулась трезвой, в сознании. Голая. Обконченная. Спереди и сзади саднит и жжет так, словно напильником имели. Меня стошнило. А после я выбежала из этого шалмана в слезах, дав себе слово, что слезу с иглы.

– И?

– Я попросила одного знакомого приковать меня наручниками к трубам, дома. Он помог. Когда началась ломка, думала сдохну – так гадко было…Лучше не вспоминать. Но я держалась – держалась мыслями за то, что сумею справиться с этим, что смогу начать жизнь с чистого листа.