Ana Loskutova - Иннерлэнд: Пересечение миров

Я стояла напротив черного, почти безжизненного дерева, вокруг, как и прежде, не было ничего, кроме черной травы и далеких гор, разрывающих темно-серые облака своими черными величественными пиками. Мысли метались и шумели в моей голове, как растревоженный рой пчел. “Почему мне не рассказали об этом мире раньше? Это же так круто – выглядеть как хочешь, быть кем хочешь, окружать себя теми вещами, которые тебе дороги, людьми, которых ты любишь. Убрать из жизни все лишнее, раздражающее, отнимающее и без того быстротечное время. Быть Богом… Неужели такое действительно возможно?”

С детства мама внушала мне, что существует некая высшая сила, именуемая Богом, которая наблюдает за нами: защищает от бед, поощряет за хорошие поступки и непоколебимую веру, наказывает за грехи. Именно Бог, по её словам, дарует и забирает жизни, посылает испытания, чтобы проверить нашу веру, и жестоко карает за непослушание. И слова эти подтверждались не только батюшкой в местной церкви, но и ценнейшей духовной реликвией христиан – Библией.

Мне же Бог всегда представлялся этаким суровым старцем, способным делить людей на добрых и злых, совершенно забывая при этом, что общество само воспитывает своих злодеев (впрочем, как и героев) и не всегда человек по собственной прихоти выбирает тот или иной путь. И я бы могла смириться со всей несправедливостью божьего промысла, если бы он не был столь жестоким.

Позже, наблюдая за жизнью окружающих, видя их боль и страдания, я перестала верить в Бога. Произошло это не потому, что я нашла какие-то веские аргументы, опровергающие его существование, а потому, что мне просто не хотелось верить в то, что Бог с таким цинизмом и безжалостностью просто наблюдает за человеческими страданиями или, что еще хуже, сам заставляет людей страдать. И сейчас, находясь в этом странном месте, дающем невообразимые способности, я не знала что мне делать и как себя вести. Но я точно знала, что не хочу быть таким Богом, о котором мне рассказывала в детстве моя мать.

– И долго ты еще будешь стоять тут с таким лицом? – Голос ворона вернул меня к реальности. Конечно если происходящее можно было так назвать.

Только сейчас я заметила, что мои глаза слезятся, а побелевшие сильнее чем обычно костяшки пальцев сжимают края длинной черной футболки.

Разжав пальцы, я осознала, что все это время была в привычной домашней одежде. “Неловко-то как получилось… Интересно, нормально ли это – гулять в чужом мире в пижаме и тапочках?” – Пока я размышляла над уместностью своего внешнего вида, Брайнс снова возмутился:

– Ох, вечно приходят сюда всякие…км, люди. Неужели твои мыслительные процессы настолько слабы, что тебе необходимо так много времени, чтобы переварить услышанное?

– Может, вы прекратите оскорблять меня? Я бы на вас посмотрела, будь вы на моем месте! – захотелось стукнуть эту надменную птицу, да так сильно, чтоб она свалилась с дерева.

– Пфф… ты же понимаешь, что такое никогда не случится?

“Господи, за что мне все это? Что этот ворон о себе возомнил? Конечно я не гений, но не настолько же глупа, как он думает! Да любой бы на моем месте впал в ступор от всего происходящего….”

– Впрочем, ты же человек. А люди обычно не отличаются особым интеллектом, – добавил Брайнс. – Хотя Рэй, пожалуй, исключение. Довольно умный парень и не тратит время на глупые вопросы.

– Ты знаешь Рэя? – При упоминании о возлюбленном, я даже забыла о вежливости.

– Конечно знаю.

“Кажется эта птица считает меня умственно отсталой.”

– Он частый гость в этом мире.

– А где он сейчас? Почему он сам не рассказал мне все это? Зачем отпустил меня одну?

Во рту появился легкий привкус металла – кажется я слишком сильно прикусила губу. Дурацкая привычка.

– Он уже здесь и ждет тебя в Башне Вечности. – Взмахнув крылом, Брайнс остановил еще не сорвавшийся с моих губ вопрос. – Ты встретишься с ним, но только после того, как сама исследуешь этот мир и поймешь его законы.

– Какой мир? Какая башня? Вокруг ничего нет, кроме этого дерева и пустынных полей! – Оставалось только сделать “фэйспалм”. И это меня он называет глупой.

– А ты присмотрись внимательнее, – усмехнулась птица. “Не знала, что они это умеют”. – Видишь там вдали виднеются поля, а чуть левее и дальше – деревня?

Проследив за крылом Брайнса, указывающим куда-то в сторону, я стала усиленно вглядываться в однотипный пейзаж и, спустя какое-то время, действительно увидела то, о чем говорила птица. Мое зрение в этом мире стало определенно лучше.

– Но как? Всего пару минут назад этого не было! – Я почувствовала, как мои глаза здороваются со лбом.

– Конечно было, – снова снисходительный тон. – Просто ты не обращала на это внимания. Люди ведь такие недалекие, дальше собственного носа ничего не видят.

– Допустим. Но где же эта башня, как ее там…? – Кажется я начинала привыкать к надменности Брайнса.

– Вечности, – подсказала птица. – Она в самом дальнем конце Иннерлэнда.

– Инер-чего?

– Иннерлэнда. – Теперь пришла очередь ворона делать фейспалм. – Этот мир называется Иннерлэнд. – Тоном учителя, объясняющего нерадивому школьнику самое простое правило, начал свои пояснения ворон.

– Когда-то весь этот мир был разделен на четыре больших королевства, в каждом из которых проживала своя могущественная раса. Люди были отличными кузнецами и оружейниками, скрофы – при их упоминании Брайнс брезгливо скривился, – не самые чистоплотные существа, слыли отличными торговцами и пивоварами, лесные жители – феи, нимфы и прочие представители магического сообщества, – следили за сохранностью природы, а эльфийское королевство славилось своими алхимиками и учеными. Также были мелкие племена шаманов, различных культов и изгнанников, не имевших существенное влияние на равновесие мира. Но, после того, как земли Иннерлэнда погрузились в хаос многолетней войны и королевства были разрушены, а люди и шаманы и вовсе вымерли, остатки когда-то могущественных рас объединились и наш мир стал именно таким, каким ты можешь увидеть его сейчас.

Далее последовал довольно длинный монолог о самых разных исторических и не очень фактах, которые возможно и были весьма интересны, но из-за слишком большого объема информации, почти не воспринимались. Поэтому из всего сказанного вороном я практически ничего не запомнила. Как ни странно, в этот раз Брайнс не скупился на слова. Видимо ворон все же любил разговоры, но только те, которые показывали его интеллектуальное превосходство над собеседником. А так как я ничего об этом мире не знала, речь его продолжалась довольно долго и, возможно, растянулась бы еще на пару часов, если бы не мое желание поскорее отправиться в путь.