Аркадий Стругацкий - Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

Нет, решительно подумал я. Убийство – это, конечно, чепуха, и записку ему подбросили либо в шутку, либо для отвода глаз. А вот как насчет ограбления? Кого здесь имеет смысл грабить? Насколько я понимаю, в отеле два богатых человека: Мозес и хозяин. Так. Прекрасно. Оба на первом этаже. Номера Мозеса в южном крыле, сейф хозяина – в северном. Их разделяет холл. Если я засяду в холле… Впрочем, в контору к хозяину можно попасть и сверху, спустившись из столовой в кухню и пройдя потом через буфетную. Если припереть снаружи дверь буфетной… Решено, проведем ночь в холле, а завтра видно будет. Вдруг я вспомнил об одноруком незнакомце. Гм… Судя по всему, он приятель Хинкуса и, следовательно, сообщник. Может быть, он действительно попал в аварию, а может быть, все это комедия, вроде снежной бабы на крыше… Нет, на этом нас не поймаешь, господа!

Я спустился в холл. В душевой уже никого не было, а посредине холла стояла с ошалелым видом Кайса в ночной рубашке с мокрым подолом и держала в охапке мокрую мятую одежду незнакомца. В коридоре южного крыла горел свет, из пустовавшего номера, что напротив каминной, доносился приглушенный бас хозяина. Незнакомца, по-видимому, устроили там, а ему, может быть, только того и надо было. Хороший расчет: не потащат же полуживого человека на второй этаж…

Кайса, очнувшись, наконец, двинулась было на хозяйскую половину, но я ее остановил. Я отобрал у нее одежду и обыскал карманы. К моему огромному изумлению, в карманах не оказалось ничего. Решительно ничего. Ни денег, ни документов, ни сигарет, ни носового платка – ничего.

– Что на нем сейчас? – спросил я.

– Как это? – спросила Кайса, и я оставил ее в покое.

Я вернул ей одежду и пошел посмотреть сам. Незнакомец лежал в постели, закутанный одеялом до подбородка. Хозяин поил его с ложечки чем-то горячим, приговаривая: «Надо, сударь, надо… пропотеть надо… хорошенько пропотеть…» Вид у незнакомца, надо сказать, был ужасный. Лицо было синее, кончик острого носа – белый как снег, один глаз болезненно сощурен, а другой и вовсе закрыт. Он слабо постанывал при каждом вздохе. Если это и был чей-нибудь сообщник, то он ни к черту не годился. Но несколько вопросов я должен был ему задать. В любом случае.

– Вы один? – спросил я.

Он молча смотрел на меня сощуренным глазом и тихонько стонал.

– Кто-нибудь еще остался в машине? – спросил я раздельно. – Или вы ехали один?

Незнакомец приоткрыл рот, подышал немного и снова закрыл рот.

– Слаб, – сказал хозяин. – У него все тело как тряпка.

– Черт возьми, – пробормотал я. – А ведь придется сейчас кому-нибудь ехать к Бутылочному Горлышку.

– Да, – согласился хозяин. – Вдруг там еще кто-нибудь остался… Я думаю, они попали под обвал.

– Придется вам поехать, – сказал я решительно, и в этот момент незнакомец заговорил.

– Олаф, – сказал он без выражения. – Олаф Анд-ва-ра-форс… Позовите.

Я испытал очередной шок.

– Ага, – сказал хозяин и поставил кружку с питьем на стол. – Сейчас позову.

– Олаф… – повторил незнакомец.

Хозяин вышел, и я сел на его место. Я чувствовал себя идиотом. В то же время у меня немного отлегло от сердца: мрачная при всей ее убедительности схема, которую я построил, развалилась сама собой.

– Вы были один? – снова спросил я. – Кто-нибудь еще пострадал?

– Один… – простонал незнакомец. – Авария… Позовите Олафа… Где Олаф Андварафорс?

– Здесь, здесь, – сказал я. – Сейчас придет.

Он закрыл глаза и затих. Я откинулся на спинку стула. Ну ладно. А куда все-таки девался Хинкус? И как там хозяйский сейф? В голове у меня была каша.

Вернулся хозяин, брови у него были высоко задраны, губы поджаты. Он наклонился к моему уху и прошептал:

– Странное дело, Петер. Олаф не отзывается. Дверь заперта, оттуда несет холодом. И мои запасные ключи куда-то пропали…

Я молча извлек из кармана связку, которую стащил у него в конторе, и протянул ему.

– Ага, – сказал хозяин. Он взял ключи. – Ну все равно. Вы знаете, Петер, пойдемте-ка вместе. Что-то мне все это не нравится…

– Олаф… – простонал незнакомец. – Где Олаф?

– Сейчас, сейчас, – сказал я ему. Я чувствовал, что у меня начала подергиваться щека. Мы с хозяином вышли в коридор. – Вот что, Алек, – сказал я. – Позовите сюда Кайсу. Пусть сидит возле этого парня и не трогается с места, пока мы не вернемся.

– Ага, – снова произнес хозяин, играя бровями. – Вот, значит, как дела обстоят… То-то я смотрю…

Он трусцой побежал на свою половину, а я медленно направился к лестнице. Я уже поднялся на несколько ступенек, когда хозяин позади строго произнес:

– Иди сюда, Лель. Сиди здесь… Сидеть. Никого не впускать. Никого не выпускать.

Он нагнал меня уже в коридоре второго этажа, и мы вместе подошли к номеру Олафа. Я постучал и в ту же секунду увидел на двери перед самым носом записку. Записка была приколота кнопкой на уровне глаз. «В соответствии с договоренностью, был, не застал. Если по-прежнему жаждете реванша, до одиннадцати часов к Вашим услугам. Дю Б.»

– Это вы видели? – быстро спросил я хозяина.

– Да. Только не успел вам сказать.

Я снова постучался и, уже не ожидая ответа, отобрал у хозяина связку ключей.

– Который? – спросил я.

Хозяин показал. Я сунул ключ в замочную скважину. Черта с два – дверь была заперта изнутри, и в скважине уже был один ключ. Пока я возился, выталкивая его, отворилась дверь соседнего номера, и, затягивая пояс халата, в коридор вышел дю Барнстокр, заспанный, но благодушный.

– Что происходит, господа? – осведомился он. – Почему постояльцам не дают спать?

– Тысяча извинений, господин дю Барнстокр, – сказал хозяин, – но у нас тут происходят кое-какие события, требующие решительных действий.

– Ах, вот как? – произнес дю Барнстокр с интересом. – Надеюсь, я не помешаю?

Я расчистил путь для ключа и выпрямился. Из-под двери несло зимним холодом, и я был совершенно уверен, что комната окажется пуста, как и номер Хинкуса. Я повернул ключ и распахнул дверь. Волна морозного воздуха окатила меня, но я почти не почувствовал этого. Номер не был пуст. На полу лежал человек. Света из коридора было недостаточно, чтобы узнать его. Я видел только огромные подошвы на пороге прихожей. Я шагнул в прихожую и зажег свет.

Это был Олаф Андварафорс, истый потомок конунгов и возмужалый бог. Он был явно и безнадежно мертв.

Я тщательно запер окно на все задвижки, взял чемодан и, осторожно перешагнув через тело, вышел в коридор. Хозяин уже ждал меня с клеем и полосками бумаги. Дю Барнстокр не ушел, он стоял тут же, прислонившись плечом к стене, и выглядел постаревшим лет на двадцать. Аристократические брылья его обвисли и жалко подрагивали.

– Какой ужас! – бормотал он, с отчаянием глядя на меня. – Какой кошмар!..