Макс Фрай - Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля

2

Если сесть в бомбардировщик, заправленный под завязку первоклассным топливом, в один из новейших засекреченных самолетов, который напоминает хищного черного ската, плоского, как древесный лист, невидимого для спутников и радаров, если захлопнуть полупрозрачный колпак, натянуть кислородную маску, запустить мощный реактивный двигатель и взмыть над миром, подобно безжалостному Ангелу Возмездия, если при всем при этом намеренно пренебречь гуманитарными идеями, плюнуть на все без исключения общечеловеческие ценности, похерить Заповеди и подпалить перышки Голубю Мира, если произвести все эти действия в указанной последовательности, рано или поздно в прицеле аппарата для бомбометания появится город Нью-Йорк - как нельзя лучше отвечающий критериям Истинного Алтаря Гнева Господня.

Размышляя об этом, полковник Уоллес, проводивший тренировочный полет, не мог не поддаться соблазну и, мысленно перекрестившись, заложил крутой вираж на высоте пятнадцать километров над уровнем моря. Поскольку самолет, которым он управлял, был невидим для радаров, вся королевская рать диспетчеров осталась в неведении относительно маневра, не предусмотренного штатным расписанием.

Полковник не собирался бомбить Нью-Йорк. Он всего лишь хотел увидеть улицы и башни Нового Вавилона на экране прицельного устройства. По правде говоря, он проделывал это каждый четверг вот уже два года кряду, и ни одна золотопогонная сволочь до сих пор не вычислила его.

Он был неуязвим для гнева свыше, равно как и для сотен радаров, сканирующих денно и нощно небо над Соединенными Штатами. Но даже если бы его вывели на чистую воду и однажды ему пришлось предстать перед Высшим военным трибуналом, он не знал, что ответить на вопросы, которые ему задали бы в первую очередь:

Зачем было менять утвержденный командованием маршрут?

Зачем было маячить над вечерним городом, рискуя столкновением с гражданским или полицейским вертолетом?

Зачем было пялиться на горожан, используя высокоточную секретную оптику?

Зачем было снимать кислородную маску, откидывать защитный колпак (за одно это грубейшее нарушение полагается пожизненное отстранение от полетов) и закуривать трубку, набитую крупнолистным табаком "Aero"?

Зачем было опускаться ниже допустимой техническими правилами высоты и заглядывать в окна высотных зданий, рискуя оборудованием стоимостью в миллиард долларов?

Зачем было устраивать гонки над нью-йоркскими улицами, лавируя между небоскребами?

Ни на один из этих вопросов полковник Уоллес, пилот секретного самолета, не знал ответа.

* * *

Первым на экране возникло лицо толстяка, которого полковник сразу окрестил про себя Жиряем. В соответствии с Классификационным Перечнем Толстяков это был человек из разряда Нудных Взрывоопасных Красномордых Толстяков. Такие толстяки, насколько было известно полковнику Уоллесу, живут в постоянной обиде на мир за то, что он не соответствует их представлениям о Лучшем Мире, и умирают от разрыва аорты или внезапного удушья во время принятия пищи.

Бледный красавчик, то и дело промокавший лоб бумажной салфеткой, был произведен - соответственно - в Жердяи (не то чтобы он был чрезмерно худощав, но - эти двое являли собой настолько разительный контраст, что полковнику ничего другого не оставалось, как подчеркнуть их различие при помощи единообразных, но разнонаправленных кличек). Человек этот выглядел подавленным, усталым, при этом все же пытался удержать на лице презрительно-надменную гримасу, что удавалось ему с каждой минутой все хуже и хуже.

Третьим персонажем трагедии (в том, что это - трагедия, полковник нисколько не сомневался) была худощавая блондинка, которую Уоллес без колебаний отнес в разряд Очкасто-Стервозных Офисных Блондинок Повышенной Слезоточивости и окрестил Барби (честно говоря, в последнее время он частенько злоупотреблял этой кличкой: если бы всех блондинок, которых он называл Барби, в самом деле звали Барби, нью-йоркские социологи, изучающие масштабные общественные процессы, от ужаса покрылись бы герпесом).

Первые две или три минуты Уоллес склонялся в сторону Шекспировской Драмы с Убийством (возможно - самоубийством) в финале: Жиряй - обманутый муж, Жердяй - горе-любовник, Барби - порочная (или - непорочная, в зависимости от обстоятельств и авторского каприза) Пенелопа, но, присмотревшись повнимательнее, понял, что Жиряй, судя по всему, человек служивый, и его натуральный апломб происходит из парадоксальной верности Долгу, которую толстяк, вероятнее всего, понимает превратно.

Впрочем, полковник взял за правило воздерживаться от этических суждений и воспринимать картины приватной жизни обитателей Вавилона в качестве объемной панорамы - как если бы на деле он продолжал свое боевое дежурство на дальних подступах, а вавилонские зарисовки ему лишь грезились (да, сэр, легкое кислородное отравление). Что до персонажей этих маленьких трагедий, комедий, мелодрам, сюрреалистических или откровенно порнографических сцен - он привык воспринимать их в виде далеких немых фигур (слышать он их не мог, если не подбирался слишком близко), порой - всего лишь силуэтов, то возникающих, то исчезающих на фоне городских сумерек.

Однажды он спас от неминуемой гибели пожилого служащего, которого подстерегли малолетние бандиты в темном переулке: самолет-невидимка бесшумно завис над полем проигранной битвы и принялся переливаться всеми цветами радуги. Все до единого, включая перепуганную жертву, благополучно ретировались. Позже, укоряя себя за неосторожность, Уоллес находил утешение в том, что уже в ранних греческих трагедиях появление Бога из Машины было приемлемым сценическим решением, кроме того - в данном конкретном случае он действовал строго по инструкции, предписывающей в случае непредвиденного снижения или аварии маскировать самолет под неопознанный летающий объект - точь-в-точь такой, каким его представляют себе фанаты сериала "X-Files". Для этого был предусмотрен специальный режим освещения, превращающий грозный боевой аппарат в летающий именинный пирог.

Полковник взглянул на часы.

Если верить расписанию, он теперь летел над Гренландией.

Тридцатью метрами ниже Жиряй усаживал Барби и совершенно размякшего Жердяя на заднее сиденье длинной полицейской машины.

3

- Прошу прощения, мне срочно нужно...

- ...в туалет, - сказала Лиз, начальник отдела рекламы и сбыта. - Я этого не говорила, но просто подумала.

- Ваши мысли в рапорте отмечены не будут. Говорите только то, что говорили, делайте - то, что делали. Исчезновение г-на Андерсона, дубль восемнадцать. Мотор!

Полицейский повернулся на каблуках, ухмыльнулся и театральным шепотом сказал: