Лиз Уильямс - Расследование ведет в ад

— Инспектор, — схватил его за руку Тан, — надеюсь, вы понимаете, что я хотел бы избежать скандала?

— Не волнуйтесь, — сказал Чэнь. — Мы будем действовать очень осторожно — Бросив взгляд на стоявшие рядом часы в корпусе из золоченой бронзы, он вздохнул. Было уже почти восемь. — Вы не возражаете, если я быстренько позвоню?

— Конечно.

Чэнь вышел в холл: не хотелось, чтобы то, что сейчас владело госпожой Тан, слышало его разговор. Он набрал домашний номер участкового экзорсиста, и через какое-то время послышался раздраженный голос Лао:

— Это ты, Чэнь? Что опять стряслось?

Чэнь объяснил, и Лао издал мученический вздох.

— А это не может подождать до завтра? Жена только подала ужин на стол.

— Извини, но не может, — твердо заявил Чэнь.

— Если уложить пострадавшую в кровать и держать ее ноги в тепле, иногда это проходит само по себе. Зеленый чай тоже помогает.

— Лао, дело срочное.

— Ох, ладно, — проворчал экзорсист. — Где это?

Чэнь рассказал.

— Хорошо, что не на другом конце города, как это обычно бывает... Сейчас, вот только найду свои туфли.

Чэнь положил трубку, потом позвонил Инари.

— Дорогая, это я. Знаешь, мне очень жаль, но, похоже, я буду сегодня поздно. Тут кое-что произошло, с чем мне нужно разбираться самому, и...

— Неважно, — смиренно произнесла Инари. — Я приготовлю что-нибудь на ужин и оставлю на плите. Ничего страшного.

— Спасибо, — поблагодарил Чэнь. И добавил: — Как у тебя прошел день?

— Прекрасно, — восторженно сказала Инари. — Ходила за покупками. На рынок.

— Одна? — захлопал глазами Чэнь.

Активность жены была похвальной, но это не могло не беспокоить. Слышно было, что у нее играет музыка: что-то быстрое и иностранное. Инари рассмеялась. — Нет, конечно. Я брала с собой чайник. Не волнуйся, Вэй.

— Ладно, приеду, как только освобожусь. Береги себя.

— Ты тоже, — сказала Инари и повесила трубку.

Чэнь вернулся в гостиную, но не успел он войти, как за дверью послышался какой-то шелест, его схватили за горло и ловко бросили на ковер. Чэнь почувствовал на себе огненный взор госпожи Тан: ее желтые глаза пылали, как солнце. Выскочивший у нее изо рта резким и быстрым движением язык полоснул по его щеке, словно бритва. Чэнь отчаянно откатился в сторону, мельком заметив лежащее на ковре тело промышленника, госпожа Тан издала яростное шипение, подпрыгнула высоко в воздух и, широко расставив ноги, уселась верхом на Чэня. Тот ухватился за карман, ища четки, но госпожа Тан откинула его руку в сторону. Челюсть ее отвисла, словно вывихнутая, и Чэнь с зачарованным ужасом следил, как зубы у нее начинают расти, скручиваясь острыми кончиками, словно пробивающиеся из земли усики виноградной лозы. Когтистой рукой она схватила Чэня за горло. Мир вокруг сделался красным, как кровь.

— Глянь-ка, — сказала Инари, обращаясь к чайнику. Она подняла вверх редиску, разрезанную на тонкое хитросплетение лепестков. — Красиво, верно?

Положив овощ на середину стола и склонив голову набок, она стала рассматривать свою работу. Хотя она старалась прилежно следовать инструкциям в журнале, довести дело до конца, не оборвав края редиски, у нее получилось лишь впервые. Она взглянула на чайник с притворным осуждением.

— Надеюсь, ты не дуешься на меня за то, что мы выходили из дома, ничего не сказав Чэнь Вэю. Или, может, ты просто устал? Мы сегодня немало прошагали, верно? — Ее лицо вдруг исказила гримаса боли, и, присев на кушетку, она стала осматривать ноги. Хотя она и надевала толстые хлопчатобумажные таби,[ 7 7 Таби — традиционные японские носки белого цвета с выделенным большим пальцем, чтобы надевать дзори, гета и другие шлепанцы с ремешками. ] ступать до сих пор было больно. Но горели ступни уже не так сильно, как в первый поход. А теперь она уже в третий раз осмелилась покинуть безопасные пределы плавучего домика. Инари ободрилась. — Не так уж плохо вышло сегодня, — с надеждой произнесла она.

Она вспомнила рынок: изумительное место, столько огней. Когда стал опускаться вечер, зажглись лампы, свисавшие с высоких перекладин, от их света протянулись тени по зеленым горкам пак чой[ 8 8 Пак чой (бай цай) — перешедшее в английский язык кантонское название пекинской капусты. ] и обычной капусты и засверкали блестящие бока карпов и кефали. Прижимая к груди сумку с чайником, Инари бродила, как зачарованная, среди прохлады рыбных палаток, она ощущала вокруг трепет недавно отпущенных духов, которые, махнув хвостом, уплывали в иное море. В мясных рядах, в свою очередь, было полно огромных, сбитых с толку теней животных: они осторожно ступали по залитому кровью полу, идя туда, где с бесконечно долгим терпением их ждала призрачная аватара[ 9 9 Аватара — в индуистской мифологии воплощение божества, сошедшего на землю для спасения мира или защиты своих приверженцев. ] Вэй Ло, повелителя стад. От их присутствия и от того, как они принимали свою судьбу, Инари охватила печаль, и она двинулась дальше по рядам, где по секциям расположились овощи и воздух благоухал землей, зеленью и живыми растениями, солнечным светом и грозами. Склонившись над кипами листьев кормовой капусты, она ощутила капли дождя.

Остальную часть рынка наполняли вещи: одежда, безделушки и электронное оборудование, в которых Инари не разбиралась. Они неживые и всегда были таковыми, она прошла мимо них. Но надолго остановилась перед секцией лекарств, разглядывая порошки и корешки, схемы для иглоукалывания и плакаты с изображением меридианов шиацу.[ 10 10 Шиацу (от яп. ши — палец и ацу — надавливание) — японская традиционная мануальная терапия ] Бамбук и одуванчик, лотос и подорожник... Инари окружили духи растений, что-то шелестя об излечении, но она их не слушала. Когда она проходила мимо наполненной до краев бледными высушенными змеями корзины, та с шуршанием ожила, и в воздухе раздались предупреждающие шипение и свист.

Подняв глаза, Инари увидела, что владелец палатки уставился на нее с явным подозрением. В сумке обеспокоенно завозился чайник. Инари улыбнулась владельцу палатки, как бы извиняясь, и торопливо зашагала дальше. Больше всего ее привлекали палатки со специями и ритуальными принадлежностями. Она задержалась рядом с корицей и звездчатым анисом, вдыхая запахи благовоний, еду своего детства, вспомнилась мать, хлопочущая босиком по кухне, и тянущиеся за ней запахи кардамона, имбиря и огня. Она с ухмылкой рассматривала деньги для загробного мира,[ 11 11 Специальные ритуальные купюры очень крупного достоинства, используемые в традиционном китайском культе поклонения предкам, помимо различных вещей из бумаги и папье-маше. На каждой банкноте имеется изображение Нефритового Императора Юй Ди, правителя всех богов, и повелителя Ада Яньвана. ]отмечая, как дешево они здесь стоят, и дотрагивалась пальцами до печек, стульев и чайных чашек из бумаги — хрупких и маленьких, годящихся разве что для кукольного домика. Инари вздохнула, понимая, что за эти дни могла бы позволить себе сменить всю мебель в доме матери, и это вышло бы дешевле, чем обед в местном баре, где подают лапшу, но никак не осмеливалась на это. За ней следили власти, у эй не спускали с нее мстительных взглядов, а Инари меньше всего хотелось навлечь на семью еще большую беду, несмотря на все, что они ей причинили.