Станислав Гагарин - Вторжение

Арсенал наш разнообразен и велик. На каждого аборигена мы найдем подходящую удавку.

Мы заручимся для себя орудиями, которыми наши противники могли бы воспользоваться против нас. Необходимо выискивать в самых тонких выражениях и загвоздках правового словаря оправдания для тех случаев, когда нам придется произносить решения, могущие показаться аборигенам смелыми и справедливыми.

Эти решения важно подать в таких выражениях, которые казались бы высшими, непререкаемыми правилами юридического порядка.

Необходимо окружить себя публицистами, юристами-практиками, администраторами, дипломатами и, наконец, людьми, которые подготавливаются сверхобразовательным воспитанием в наших особых гимназиях. Эти люди постигнут тайны социального быта, будут знать иностранные языки, а также тайный политический жаргон. Они будут ознакомлены с подкладочной, оборотной стороной человеческой натуры, с ее чувствительными струнами, особенностями характера аборигенов любой местности.

Эти профессионалы будут играть на струнах варварских душ ту музыку, которую мы закажем…

По поводу визита к Президенту у Станислава Гагарина возникли сомнения.

— Во-первых, нас не приглашали, — сказал он несколько раздраженным тоном, ибо отдавал себе отчет в том, что встретиться с Президентом он вовсе не прочь, но ведь не зовут, в том и закавыка. — А во-вторых, как мы туда попадем? Передав визитную карточку?

— У товарища Сталина никогда не было и тем более нет сейчас визитных карточек, — небрежно отпарировал писателю вождь. — И товарищ Сталин пройдет, понимаешь, где угодно… Это ответ на последние два ваших положения. Что же касается приглашения… Тут как посмотреть. С одной стороны — незваный гость хуже… Не буду говорить кого, чтоб не вызвать межнациональный конфликт. Тьфу! До какой же степени распустили вы, понимаешь, сепаратистов всех мастей! Да… Вот вы товарища Сталина к себе в дом приглашали?

— Не приглашал, — растерянно проговорил Станислав Гагарин.

— Вот видите! — торжествующе поднял указательный палец вождь. — И, тем не менее, не станете обвинять товарища Сталина в бесцеремонном вторжении в писательскую обитель. Принесло хоть какую-то пользу, понимаешь, появление товарища Сталина Отечеству и вам лично?

— Конечно! — искренне воскликнул писатель.

— Наша встреча с Президентом находится в том же, понимаешь, ряду. Тем более, жизни его угрожает реальная опасность. А про то, понимаешь, что Социалистическая Родина в опасности, вы и сами знаете, во весь голос сейчас заговорили люди. Завтра же и отправимся к нему. Предупредите соратников: с утра, понимаешь, поедете в клинику Федорова показывать оперированный глаз.

Недели за две до сего дня, 26 марта 1991 года, профессор Козлов заменил писателю хрусталик, одновременно установив в правом глазу крохотный анализатор человеческих достоинств — подарок товарища Сталина. После двух-трех-месячной адаптации Станислав Гагарин приобрел способность определять человеческую сущность любого представшего перед ним субъекта, замерять уровень его негодяйства или добропорядочности.

Сочеталось с чудо-анализатором и лазерное устройство навроде того, каковым обладал товарищ Сталин, использовал его для уничтожения монстров. Но пока шел процесс привыкания гагаринского организма к инородному телу, воспользоваться сим оружием против ломехузных нейтринных чудовищ писатель не мог.

Новый глаз полагалось покудова беречь, не напрягаться в работе, вести спокойный и упорядоченный образ жизни… Но какое там к чертям спокойствие, когда запускались в производство новые фильмы, косяком шли тиражи книг из Электростали и «Красного пролетария», для них изыскивались необходимые складские помещения, подвалила с великим трудом добытая бумага, ее тоже необходимо было где-то укрыть…

Ситуацию осложнило и бандитское поведение некоего Клименко — директора автошколы ДОСААФ, которому передали на баланс здание спортивной школы, помещения в ней вот уже второй год арендовало «Отечество». Пока ведал зданием Рудавец — председатель городского комитета военно-патриотического общества, все шло хорошо. Станислав Гагарин платил божескую аренду, но выделял на нужды школы сто пятьдесят тысяч рублей безвозмездно.

Получивший здание Клименко подвесил «Отечеству» арендную плату в четверть миллиона. После долгих споров сошлись на половине, а председатель «Отечества» спешным порядком принялся искать альтернативные варианты. Станислав Гагарин принципиально не мог позволить, чтобы шантажист и балабол Клименко, призванный заниматься военно-патриотической работой, вместо этого беззастенчиво грабил благородную организацию, которая на деле активно трудится на благо Отечества и его Вооруженных Сил.

Проблемы возникали ежечасно, решать их следовало незамедлительно. Где уж тут до обережения глаза! Но профессору Козлову писатель показывался регулярно…

— Объявите, что едете в клинику, — сказал вождь. — Выберемся пораньше, до того, как Президент двинется с Рублевской дачи в Кремль. Так мы и застанем его дома. Организую, чтобы он задержался, понимаешь, на часок.

— Когда и где вас забрать? — осведомился председатель.

— На развилке жду вас ровно в восемь… Там, где поворачиваете направо, в Одинцово. А мы повернем, понимаешь, налево.

Так оно и случилось.

Утром Володя Беликин заехал за писателем, тот уже спустился и ждал его, прикрыв глаза темными очками — подарком Михаила Лавриченко в Буэнос-Айресе. Проскочили Лайковскую проходную, и тогда председатель сказал:

— Остановишься, Володя, на повороте. Рублевской дорогой поедем. А пока нужного товарища подберем.

Неразговорчивый Беликин молча кивнул.

Утро было солнечным, день обещал оказаться теплым. Писатель нарядился в полевую, с разводьями форму морских пехотинцев. После февральского визита в Севастополь он часто надевал то черную, то камуфлированную робу десантника, входил, понимаешь, в образ.

Каково же было его удивление, когда рядом с постом ГАИ Станислав Гагарин увидел вождя, облаченного в точно такую же форму!

— Охрану не переполошим? — спросил писатель товарища Сталина, когда тот привычно, с достоинством умостился на переднем сиденье. — Мне говорили, что по Москве в форме морской пехоты только комитетчики разгуливают.

— А кто мы с вами, если не чекисты? — задорно отозвался, улыбаясь, Иосиф Виссарионович. — Это однозначно, понимаешь… Правда, товарищ Крючков не уполномочивал товарища Сталина на подобную акцию. Но то, что мы делаем с вами, разумеется, прерогатива Комитета, понимаешь. Как вам писалось вчера?