Джон Макдональд - Бал в небесах

Дейк поднимаясь по ступенькам лестницы, вспомнил тихую уютную комнату Криндла. Они вошли в нее, и доктор Криндл кивнул Дейку в сторону стула. – Садитесь. Я поставлю сначала. Эту музыку можно слушать снова и снова. Мне некуда торопиться, Лорин.

Он включил проигрыватель.

Дейк откинулся на стуле и погрузился в глубокие теплые волны музыки. Криндл, двигаясь медленно и бесшумно, приготовил выпивку и поставил бокал перед Дейком.

Музыка возвращала Дейка в привычный разумный мир, возрождала веру в людей, отодвигала далеко в сторону его новые чудовищные способности. Наконец, музыка кончилась, и Криндл выключил проигрыватель. Некоторое время они молчали. Лед негромко звякнул в стакане Дейка, когда он подносил его к губам.

– Я читал о вас, Лорин. Вы были очень заняты. Статья, государственный ущерб, суд, приговор, побег. Я знал, что рано или поздно вы окажетесь вне закона. Я только не знал, когда и как это произойдет.

– Но вы знали почему это со мной происходит?

– Конечно. Вы воспринимали окружающий мир слишком непосредственно. А теперь вы вызвали его естественное неудовольствие, слишком явно указав на его просчеты. Вас уничтожат.

– Мученик? Жертва?

– Да, причем бесцельная. Ваше поражение не принесет пользы ни одному известному мне движению. Вы одиночка. Ваш недостаток, вероятно, в чрезмерной вере в себя. Если это недостаток. Я не знаю. Когда-то я дал себе обещание, что никогда не пойду на компромиссы. О, тогда я был смелым и молодым. Теперь, когда я вспоминаю прожитую жизнь… Жизнь, потраченную на глупые бредни психически неуравновешенных женщин с пустыми мозгами, состоящими всего из одной извилины. Вот так-то, Лорин.

– Что такое нормальность, Оливер? Уравновешенность?

– Это несуществующее понятие. Просто удобная точка отсчета. Все люди, время от времени, смещаются в ту или иную сторону от нее. А если еще учесть индивидуальные особенности каждого, то и классификацию нужно проводить отдельно. Нет двух людей в мире, одинаково психически больных или психически здоровых, за исключением психических отклонений, вызванных чистой физиологией. Мы все, к несчастью, уникальны. Какой бы простой стала моя профессия, если бы я мог точно и безошибочно классифицировать всех пациентов!

– Предположим, что ваша задача – свести человека с ума. Что бы вы стали делать?

– Для начала мы должны уточнить терминологию. Что я буду делать, чтобы у человека появились психические отклонения? Классический способ – предложить ему неразрешимую проблему, причем сделать решение этой проблемы жизненно важным для него. Крыса в лабиринте, из которого нет выхода.

– Предположим, что вы можете заставить его воспринимать заведомо… невозможные картины?

– А разве это не будет другим аспектом того же классического подхода, Дейк Лорин? Чтобы выжить, вы должны верить своим глазам, ушам, пальцам, носу, наконец. Если же информация, которую поставляют в мозг совершенно невозможна, тогда и возникает классическая проблема. Я должен доверять своим чувствам, чтобы выжить. Но мои чувства мне изменили. Что же мне делать? Но по-моему, вы говорите скорее о результате, чем о причине. Больной начинает галлюцинировать, когда он больше не может выносить окружающий его реальный мир. Жена изменяет. Тогда-то он и начинает слышать голос из камина, который предлагает убить жену.

– Что случится, если телегу поставить впереди лошади?

– Убьет ли он ее, вы имеете в виду? Это зависит от того, на сколько он доверяет своему зрению, слуху и осязанию. Приблизительно можно сказать так: чем более ограничен ум данного индивида, тем более вероятно, что он последует подобному совету. А какие советы получали вы, Дейк?

Дейк рассматривал свои толстые костяшки пальцев. – Я посмотрел в зеркало. Левая половина моего лица была голым черепом. Я потрогал то, что было щекой. Она оказалась твердой и холодной. Два человека видели то же, что и я. Один потерял сознание, другой сошел с ума.

– Я бы сказал, что вы подсознательно поняли дуализм вашей жизни, увидели наяву свою тягу к смерти.

– А если еще двое видели то же самое?

– Однажды, у меня был пациент, которому очень не нравилось, как прохожие гладили розовую собачку, сопровождающую его повсюду.

– Предположим, Оливер, что я могу заставить вас встать против вашей воли, взять пластинку с проигрывателя и разбить ее?

– Вполне возможно, если я захочу подчиниться вашему гипнозу.

– Ну, а если я могу… создать трехголовую собаку пурпурного цвета прямо здесь и вы ее ударите. Или скажу, что я могу проецировать свои слова прямо в ваш мозг, так что вы будете меня слышать, а я даже не буду открывать рта.

Оливер медленно потягивал виски.

– Я скажу, что вы очень много пережили за последний год. Вы пытались спасти мир. И все ваши усилия ни к чему не привели. Вы не можете признать собственную несостоятельность и сдаться. Сама борьба слишком важна для вас. Чтобы компенсировать свое бессилие перед системой, вы наградили себя сверхъестественными способностями.

– Почему вы всегда интересовались исследованиями психики?

– По той же причине, по которой человек ухаживающий за садом, интересуется темным густым лесом по соседству.

– Значит вы верите, Оливер, что существует многое, о чем вы ничего не знаете?

– Неужели я кажусь столь самонадеянным? Конечно, я очень многого не знаю.

– А вы никогда не думали о том, что все тайны нашего мира могут иметь общее происхождение?

– Бог, марсиане?..

– Что если мир, в котором мы живем, всего лишь лабораторная реторта? Эксперимент? Бесконечный конфликт бактерий?

Глаза Оливера Криндла были полузакрыты.

– Версия интересная. Но она многократно возникала и раньше. Так, что же, по-вашему, является источником всех тайн?

– Я один из них.

Глаза Оливера широко открылись.

– Я буду рад, Дейк Лорин, если вы переночуете у меня.

– Я один из них, но я не хочу быть с ними. Они разыскивают меня. И если они убьют меня, человечество никогда не узнает… что противостояло ему. Я ничего не могу показать из моих сверхъестественных талантов, потому что тогда они смогут обнаружить меня.

– Лорин, я…

Дейк наклонился вперед.

– Помолчите немножко. Я решил рискнуть. Но все произойдет очень быстро. Вы должны сделать выводы лишь через несколько секунд.

– А вы не думали о том, что вы будете делать, если ваши… таинственные возможности пропали?

– Вот почему я и пришел к вам. Если это так, значит уже много месяцев прошло с тех пор, как я сошел с ума. Но у меня получится! Вы хорошо видите этот угол стола, под лампой, Оливер, там ведь ничего нет?

– Конечно, но…

– И вы будете сопротивляться всякой моей попытке загипнотизировать вас?