Наталья Шитова - Дерзкая

Виллен прилетал в мою новую красивую тюрьму практически каждый день на несколько часов. Казалось, он отдыхал здесь, пытался разрядиться. Несколько раз он брал меня с собой в вертолет, и мы часами носились над поверхностью планеты, любуясь красотами. И я с трудом сдерживалась, чтобы не стали заметны те совершенно физические реакции, которые иногда возникали у меня в ответ на сильное притяжение некоторых участков ландшафта. Все ощущения были разными, но ни одно не было таким сильным, как то, что дал мне овраг с пещерой. Я не хотела загадывать вперед и делать выводы, но объяснение уже было нащупано.

Виллен обычно говорил со мной о разных пустяках, но его уставшие, напряженные глаза и скованные, неловкие жесты ясно говорили, что он не очень удачно пытается играть беззаботного человека. Я ждала, как долго продлится проверка моей лояльности. Я приняла игру, и вела себя так же невозмутимо, каким он пытался представить себя.

Только сегодня он заговорил со мной о моих теориях, касающихся Первого мира. Я сказала ему то, что уже говорила раньше Марсену, почти слово в слово.

— Я и раньше думал об этом, но у меня нет и не может быть доказательств твоей правоты, — заметил он наконец.

— Я не настаивала на своей правоте. Просто я сказала Марсену то, что думаю.

— Ему так тоже показалось.

— Ах вот как? Значит ты не только телохранителя ко мне приставил, но еще и исполнительного шпиона? — я искренне огорчилась, узнав о том, что то, кто уговаривал меня саму не говорить Виллену ни слова, сам побежал и выложил все.

— Я приставил к тебе, пожалуй, самого честного парня из всего моего окружения. Он был озабочен твоей судьбой, поэтому и сообщил мне, что твои теории могут выплыть наружу и принести тебе массу неприятностей. И я поселил тебя здесь.

— Из одной тюрьмы в другую?

— Это не тюрьма, это твой дом. Это дом нашей матери. Здесь она родилась, выросла и жила до тех пор, пока не вышла замуж за иерарха Варскеля. Я не хотел тебе раньше об этом говорить и запретил Марсену. Мне нужно было сначала понять, насколько ты приняла свое новое положение.

— А что, у меня есть выбор? — проворчала я, но Виллен меня не услышал.

Теперь мне стало ясно, почему лесной особнячок выглядел таким домашним. Но Виллена, кажется, совсем не грело то, что он находился в доме матери. Он был напряжен, как струна, и собирался, видимо, продолжать какой-то важный разговор.

— А ты знаешь, Виллен, что о твоем незаконном положении знает отнюдь не только Даррина?

— Да, теперь знаю, — отозвался Виллен после небольшой паузы. — И тоже от Марсена.

— Хорош честный парень! И ваших, и наших, всех заложил…

— Если бы он был из более близких мне слоев клана, я бы с радостью предоставил ему самый высокий пост в иерархии, но по своему происхождению он занимает верхнюю ступень, которая ему позволена законом, — возразил мне Виллен.

— Очень может быть. Но не все смиряются с той ступенью, которая им уготована мудрым законом. Например, Даррина.

— Я всегда знал, что Даррина будет вести двойную игру, — нахмурился Виллен. Хорошо еще, если не тройную. Ей по рангу положено несколько больше, чем Марсену, но она тоже не может рассчитывать на пост иерарха.

— Но ведь ты считаешь ее серьезным противником?

Виллен серьезно кивнул:

— Понимаешь, Рэста, Даррина из тех людей, которые меняют правила игры в тот момент, когда они перестают их устраивать.

— Зачем тогда ты вел себя с ней вызывающе?

Виллен вернулся от окна, где, видимо, пытался успокоиться, глядя на вековые деревья.

— О чем ты, Рэста?

— Тогда, после того, как ты представил меня Совету, ты унизил Даррину передо мной. Заставил ее в угоду мне прервать работу, которую она вела годами. Разве разумно было делать это тогда, учитывая твое зависимое от нее положение?

— У меня появился шанс найти новую точку опоры, — усмехнулся он.

— Проще говоря, ты пробовал меня купить?

— Пожалуй, — кивнул Виллен. — Нужно же мне было привлечь тебя на свою сторону. Глупо было надеяться на голос крови. А теперь я и вовсе готов сделать для тебя все, что в моих силах, лишь бы ты помогла мне поскорее покончить с моим шатким положением.

— Что конкретно ты от меня хочешь? Без пространных разговоров и намеков.

Виллен придвинул свободное кресло вплотную к моему и сел.

— Я хочу, чтобы ты… — он начал, замолчал, задумался.

— Если ты будешь тянуть кота за хвост, хуже будет только тебе.

— Я просто понял, что ты не хочешь открывать двери для Первого мира…

— Дело не в том, что я этого не хочу, а в том, что это было бы большой ошибкой, которая может погубить тех, кто еще остался.

— Поэтому пока я хочу покончить хотя бы с тем проклятым парнем, который заставляет меня плясать под дудку Даррины. Из-за того, что он еще жив, я нахожусь между небом и землей…

— То есть, ты хочешь, чтобы я прошла обратно в Дерзкий мир и убила твоего двойника-аналога?

— Да. Только и всего, — четко ответил Виллен.

Только и всего. И насколько было бы сейчас просто согласиться и удрать отсюда через только мне известную песчаную пещерку на дне оврага. И оставить Виллена с носом.

— Извини, Виллен, но этого я делать не стану. Ни своими руками, ни чужими. Ты слишком много просишь.

— Нет, не много. Ровно столько, чтобы моему положению ничего не угрожало. И тогда уже я смогу решить, что следует предпринять, чтобы спасти Первый мир.

— Спасти Первый мир или восстановить его господство?

Виллен скорчил недовольную гримасу, а его глаза стали совершенно бешеными и очень похожими на глаза Юрия.

— Ты хочешь поиграть в благородство, девочка? Может быть, так было принято в твоих прежних мирах? Хочешь стать спасительницей реальностей от иерарха-захватчика? — жестко заговорил он.

— Я всего лишь хочу не сделать одну большую глупость, — я встала и заняла у окна прежнее место Виллена.

Мне не доставлял радости наш разговор. Я не хотела до конца объяснять Виллену свое поведение. Но мне не хотелось и хитрить перед ним, обманом вырываться отсюда. Если честно, у меня не начинало чаще биться сердце, когда Виллен рассказывал о своих проблемах. Мне было его немного жаль, как обычно бывает жаль досужему обывателю незадачливого монарха. Но и только.

И тем не менее, я заставляла себя задумываться о другом. Я боялась целиком поддаться Екатерине. Я пыталась представить, как повела бы себя Рэста, если бы ей выпало прожить нормальную жизнь рядом с Вилленом? Стала бы она на его сторону? Наверное. Начала бы плести какие-то свои интриги? И это возможно. Но при этом она, возможно, относилась бы к Виллену, как и положено сестре относиться к брату. Я только что поимела горький опыт пренебрежения чужой жизнью. Мне не хотелось повторять его сходу. Ведь Виллен действительно был существом одной крови с той женщиной, в шкуре которой я сейчас была. И с этим следовало все-таки считаться.