Наталья Шитова - Клятва Примара (Дерзкая - 2)

— Вон отсюда!!! Быстро!!! — я вцепилась в его куртку и дернула Тарона к выходу. Он не ожидал этого, и поэтому особо не упирался.

Выбросив его с каменного порога вниз, я оглянулась на сложенные штабеля лазерных батарей. Здесь на стене пещеры слева от входа укреплена кнопка блокировки заслона. Нужно всего лишь три секунды, чтобы войти, протянуть руку и тут же выскочить…

Яркую голубую вспышку в приемнике импульса я увидела. Она моментально переросла в ослепительно белый поток. Но не услышать взрыв, ни увидеть бушующее пламя уже не довелось…

… Боль… Боль… Боль, нестерпимая, неслабеющая, мучительная, страшная, нескончаемая… Боль… Разноцветные сполохи перед глазами… Пульсация цветных всплесков в такт приливам боли…Боль… Боль… Провал в бесчувственное забытье…

И снова боль. Ровная, властная, безжалостная… Сполохи немного замедлили свою чехарду, постепенно стираясь и превращаясь в густую темноту. Вслед за этим боль слегка притупилась, позволяя мне немного поприсутствовать на этом свете.

— … есть хоть какая-то надежда?

Я все-таки узнала, это Тарон. Он был где-то рядом. Он был жив, что и требовалось.

— Что хотите со мной делайте, парни, но у меня язык не повернется разговаривать с Юркой… — это Олег.

— А что теперь с тобой делать? Что с тебя взять-то?

Марсен. Злой, раздраженный…

— Когда Юрий и Гайл вернутся? — это Валера.

— К рассвету, не раньше, — откуда-то издали вставил Тарон.

— К рассвету все будет кончено, — отозвался Марсен. — Хорошо, что она успела вытолкнуть Тарона… Две потери сразу многовато даже для такого железного парня, как Юрий.

— Заткнись, Марс, или я тебя убью, — Валерий оборвал все разговоры. Это лекарство очень сильное, может быть, она еще придет в себя…

— А потом? — раздался тихий вопрос Тарона.

Валера не ответил.

Я попробовала открыть глаза, но только боль запрыгала скачками по всему лицу, и ничего не получилось.

Молча, я попробовала расслабиться, но боль не давала понять, способна ли я еще на контакт… Собрав силы, отчаянно боясь, что не смогу заговорить, а только вызову новый приступ боли, я разлепила губы.

— Почему… так… больно?.. — каждое движение мышц лица было добровольной пыткой.

Все вокруг стихло.

— Это сильный ожог, Рэста, — ответил Марсен. — Потерпи, скоро все пройдет… Раздался чей-то возмущенный вздох, но эта попытка возмутиться невинной ложью Марсена была пресечена звонким шлепком по чьей-то спине.

— Зачем вы ввели лекарство?… Все прошло бы… еще раньше… чем к рассвету… — выдавила я из себя.

Молчаливое замешательство было мне ответом. Приливы боли заплясали по вискам, но я правильно догадалась, откуда они взялись. Только ответить у меня не было сил, наоборот, я снова едва не рухнула в забытье.

— Валерка… Момент выбран неудачно, мне же и так больно…

— Прости меня, я не подумал, — горько прошептал Валера прямо надо мной.

— Выгони всех к черту, Валера…

Топот нескольких пар ног сказал о том, что моя просьба была выполнена беспрекословно.

Теперь надо мной слышалось только прерывистое дыхание Валерки.

— По-моему, у меня не так много времени, да? Кажется… я скоро лично проверю… что нас ждет там, по ту сторону… Да, Валера? Я умираю?

— Ну что ты, никогда нельзя говорить такие вещи… Придет Юрий, он сможет придумать что-нибудь… Мы переправим тебя куда-нибудь, где тебе помогут…

— Почему ты всегда так плохо и неумело врешь, дружок?..

Ответом был звук, который человек может издать, только когда его душат слезы. Я хотела сказать ему что-то, но мутная волна тошноты внезапно поднялась изнутри, и я едва задавила ее, что стоило мне стона сквозь зубы.

— Знаешь, а иногда умирать все же больно…

— Катя, девочка, мне совершенно нечем тебе помочь… — Валерка, кажется, все-таки заплакал.

— Что со мной?.. Не отмалчивайся…

— Ты сильно обожжена.

— Черт, не мешало бы на себя взглянуть… Почему я не могу открыть глаз?.. Валера молчал. Его молчание разозлило меня. Почему же даже напоследок нельзя говорить прямо и откровенно?

— Кто там у нас самый правдивый? Тарон? Ах нет, Марсен? Или Олег, который так искренне меня ненавидит, что, уж конечно, скажет мне правду…

— Катюша, от разговора ты только теряешь силы… А ты еще и шутишь…

— Почему мне не открыть глаз? — оборвала я его.

— Потому что их нет, — прошептал Валера, и я поняла, что надежды, действительно, не может быть никакой.

— Как же мне не шутить, если мне даже поплакать нечем?..

Валерий издал какой-то сдавленный звук, но ничего не сказал.

Боль снова усилилась, видимо, действие лекарства кончалось. Я чувствовала, что из болевого шока, в который я неминуемо провалюсь через пару минут, мне уже не выйти. Ни за что. Валерка, видимо, понял это. Уже немного издалека я услышала его встревоженный голос:

— Катя, ты меня слышишь?

— Пока да… Слушай, Валера, а обо мне Юрке ничего не говорите… хотя бы пока он не справится с Дарриной… Пусть поверит в то, что я ушла в Дерзкий мир, например… Сможешь правдиво соврать хотя бы на этот раз? Я так хочу.

— Да перестань ты болтать… Я постараюсь, чтобы все смогли, произнес он, но потом с тоской прошептал: — А Середа все-таки прав — я все время тешил себя надеждой, что нужен тебе… Кате, Мариэле, Рэсте, какое бы имя ты не носила…

— Так оно и было, Валерка, — я уже теряла нить связных мыслей.

Но все же я еще слышала дыхание друга, чувствовала его напряжение и слышала, как он жалобно скулит сквозь зубы.

— Валерка!..

— Да, Катя…

— Ты уходи отсюда куда-нибудь. Поскорее уходи. Они здесь затравят тебя.

— Никуда я не уйду. Если вместе с тобой я был здесь, мне оставаться здесь и после. Кто же будет охранять иерарха и заниматься сканерской разведкой? Я смогу закончить кое-что из твоих дел, если, конечно, они дадут мне такую возможность.

— Они уничтожат тебя… Они найдут способ. Я этого не хочу.

— Поверь мне, я не боюсь никого из них, — голос Валерки дрожал, или это у меня мозг уже отказывался воспринимать звуковые сигналы… — Я боялся остаться один в этой жизни, но с этим бороться уже не в моей власти…

— Так запомни же, если оттуда, где я окажусь, можно вернуться… Если только оттуда в принципе можно вернуться, я вернусь… А если нельзя просто прости меня…

На последних словах я окунулась в клокочущий водоем рваной боли, которую, берусь утверждать, не в силах выдержать ни одно живое существо. И наверное, я чувствовала ее всего-то несколько секунд. Все остальное на этой земле должно было происходить уже без меня…

…Первым ощущением, пришедшим после совершенно невыносимого страдания, было настоящее блаженство, вызванное полным отсутствием всякой боли. Боль исчезла. В одно мгновение. Совершенно. А через некоторое время я почувствовала мокрое холодное прикосновение к внутренней поверхности локтевого сгиба. А вслед за ним хрустящий укол, проникающий сквозь кожу. После — снова влажное прикосновение к месту укола. Поплыл резкий запах дезинфецирующего раствора.