Наталья Шитова - Клятва Примара (Дерзкая - 2)

Я передвинулась на постели и уткнулась лицом в смятый шелк. Постель уже остыла, но подушка еще хранила легкий запах теплого тропического моря и ветра… Этот запах был мне знаком, это было единственное, что осталось мне знакомым из множества чужих людей и предметов. Я не могла вспомнить, чей это запах, кому принадлежала комната и постель, но продолжало держаться ощущение, что я знала этот теплый нежный ветер…

Запах таял, оставляя после себя лишь смутные оттенки… Таяли зудящие надо мной звуки и голоса тех незнакомых людей, чьи бесцеремонные руки пытались поднять меня с мягкого шелка… Свернувшись в комочек и обняв подушку, я таяла вместе с ускользающим от меня миром, сливаясь с вытекающим изнутри вакуумом…

Звук был назойливым. Когда он появился, я сразу же захотела, чтобы он немедленно прекратился. Он затих, и я с ужасом поняла, что через несколько секунд он возобновится. И точно, гул, смешанный с потрескиванием снова ударил по ушам.

Я перевернулась на бок и потянула на голову одеяло. Звук чуть поутих, но не прекращался совершенно, а мучал и мучал меня, изрезка прерываясь на несколько секунд. Тогда я повернулась на спину и открыла глаза.

Светлый потолок, полосатые стены, окно, задернутое шторами… И распахнутая настежь дверь в коридор. Оттуда и доносился неприятный гул.

Я села на постели, спустила ноги и огляделась. Комната совсем небольшая. Около окна стол и банкетка. На столе компьютер, зачехленный прозрачной пленкой. Небольшие часы на тумбочке мерно тикали, и блестящий маятник вращался вокруг оси то в одну, то в другую сторону.

У противоположной стены — узкий диван с небрежно свернутым одеялом и мохнатой махровой подушкой. Стенной шкаф в углу был не закрыт, и из щелки торчал клочок какой-то материи…

Во всем этом было что-то знакомое.

Даже разбудивший меня противный звук и то был знакомым. Не хватало какой-то детали, чтобы все оформилось в четко определенные понятия.

Встав на ноги, я подошла к шкафу, порылась в нем и вытащила короткие эластичные брюки и широкую просторную мужскую рубашку. Я не могла в точности сказать, почему я выбрала именно это. Но тот длинный бесформенный халат, что лежал брошенный на углу постели, меня не вдохновил.

Я вышла в коридор и попыталась сориентироваться. Это была небольшая, тесноватая квартира, направо по коридору еще одна комната, а дальше входная дверь, прямо — большая полупустая комната, застеленная ковром. Свет в ней не горел, и плотные шторы создавали полумрак, в котором скорее угадывалась, чем просматривалась какая-то большая коробка прямо посередине комнаты.

Я не могла понять, куда я попала, но незнакомое место, тем не менее, не вызывало у меня тревоги, скорее наоборот, я почувствовала, что в безопасности.

Противный звук шел слева. Я свернула туда, и всего-то несколько шагов мне понадобилось, чтобы встать на пороге небольшой, ярко освещенной кухни.

Увидев своими глазами, что меня так раздражало, я невольно улыбнулась. Это была кофемолка.

Вообще, на кухне некуда было плюнуть. На всех столах, столиках, полках, на подоконнике стояли плошки, миски, стаканы, блестящие кастрюльки. Работал духовой шкаф. На краю разделочного стола лежал миксер с насадкой, испачканной чем-то лимонно-желтым.

Тот, кто хозяйничал на кухне, не услышал моего появления. Он стоял спиной ко мне и помешивал что-то в низкой широкой кастрюле. Это был невысокий мужчина в затертых джинсах и черной майке. На спине торчал бантик от повязанного фартука.

Когда внезапно отключилась кофемолка, переработав очередную порцию зерен, я услышала, как мужчина тихонько напевает какой-то мотив. Убавив огонь под кастрюлей, он повернулся к кофемолке, открыл ее, высыпал кофе в уже почти полный короб, закрыл его крышкой и убрал на полку. Взяв в руки кофемолку, он собрался, видимо, убрать и ее, но раздался сигнал таймера духовки, и мужчина, чертыхнувшись, поставил кофемолку, где пришлось, и бросился к духовому шкафу. Он достал из него какую-то миску, отставил ее в сторону и тут же вернулся к кастрюльке на плите. И мне стало понятно, почему посуда и приборы в этой кухне оказались в самых неожиданных местах: точно таким же способом, каким кофемолка оказалась сейчас на самом углу табурета.

Выключив плиту, мужчина хотел присесть к столу, отодвинул табурет, едва успев поймать упавшую кофемолку, с досадой отставил ее в сторону и, наконец, сел.

Он не выглядел усталым. Только немного возбужденным. Энергичным взглядом он обвел кухню, и легкая усмешка промелькнула на его губах. Однако, увидев меня, стоящую в дверях, он внезапно посерьезнел.

— О! С добрым утром! — сказал он, встал, слегка прихрамывая, подошел ко мне и, взяв за руку, подвел к табурету и усадил на него. — У меня здесь маленький беспорядок, но я знаю, ты на меня не рассердишься… Просто я не успел убрать. Через пятнадцать минут все будет в порядке. Сейчас твой завтрак будет готов…

Не прекращая говорить, мужчина засуетился, доставая чистую тарелку, ложку и раскладывая это передо мной. Его слова перестали доходить до меня, едва только я поняла, что давно его знаю, но не могу вспомнить.

Издалека этот человек вполне мог сойти за юношу: он был довольно строен, и движения его были порывисты и энергичны, красивые мускулистые руки двигались легко и проворно. Но лицо выдавало, что он был далеко не молод, его длинные, схваченные в пучок волосы были почти совершенно седыми, сетка глубоких морщин окружала его внимательные темные глаза, которые излучали непритворную печаль и нежность. Горестную складку около губ не могла смягчить даже приятная улыбка, которая возникала на его лице всякий раз, когда он поворачивался лицом ко мне.

Как-то незаметно в тарелке, что возникла передо мной, появилась какая-то каша. Мужчина подвинул к себе второй табурет и сел рядом, не переставая разговаривать со мной и совершенно не ожидая никакого ответа от меня:

— … Честно говоря, я не думал, что он так задержится. Как только он придет, мы наведем полный порядок, и может быть даже куда-нибудь съездим. Тебе, наверное, надоело сидеть взаперти…

Он зачерпнул кашу ложкой и поднес ложку к моим губам.

— Ешь, ешь, не упрямься, — мягко сказал он, после того, как я несколько секунд просидела неподвижно.

Я подняла руку и отвела ложку в сторону.

Он покачал головой и снова поднес ложку к моему рту. Я взяла его правой рукой за запястье, левой вытащила из его руки ложку и бросила ее в тарелку. По сторонам полетели брызги.

— Не хулигань, — проворчал мужчина без всякой злобы.

Хлопнула входная дверь, и в коридоре послышались шаги.

— Наконец-то, — вздохнул мужчина.

У входа в кухню замаячили двое. Обоим лет под сорок. Один в мундире-камуфляжке, второй в узких джинсах и облегающей кожаной куртке.