Збигнев Ненацкий - Операция «Хрустальное зеркало»

Он попросил, чтобы после ванны ему принесли еду в комнату.

Горячая вода лишила его последних сил. Едва держась на ногах, он вернулся в свою комнату. Обед уже ждал его на столе. Он ел жадно, быстро, почти теряя сознание от страшной усталости. Усилием воли заставил себя подняться, повернуть ключ в замке и поставить пистолет на боевой взвод.

Альберт проснулся в одиннадцать вечера. В доме царила полная тишина. Он оделся и тихо спустился вниз.

В гостиной горел свет, но было пусто. Альберт прошел в переднюю, накинул плащ и, крадучись, вышел на улицу, стараясь как можно тише прикрыть за собой дверь.

У ближайшего уличного фонаря он остановился и взглянул на часы. Времени оставалось еще довольно много, и Альберт, борясь с налетавшими порывами холодного ветра, не спеша направился в город.

Он остановился на мосту. Моросил дождь. Свет редких фонарей, казалось, еще сильнее подчеркивал ночную тьму. Уныло гудели над мостом телеграфные провода. Альберт ждал минут десять. Внезапно улица осветилась яркими огнями фар. Большая легковая машина медленно ехала по мосту, полосы света тщательно ощупывали мостовую. Альберт неподвижно стоял у самого края тротуара. Машина бесшумно остановилась. Дверца приоткрылась, и через секунду Альберт полулежал в теплой полутемной кабине.

У лесной опушки машина повернула обратно. Альберт почувствовал в своей руке два конверта. Один плоский, легонький, другой тяжелый, плотный.

– Здесь рекомендательное письмо от прелата, а в другом – доллары, – обратился к нему Миколай. – Денег не слишком много. И на большее не рассчитывай. Пересчитай, чтобы потом не было никаких претензий, и расписку подпиши.

Машина остановилась у обочины дороги. Миколай зажег свет в кабине, и Альберт внимательно, то и дело слюнявя указательный палец, пересчитал банкноты.

– Ну вот… – вздохнул он, ставя свою подпись на клочке бумаги.

Потом осмотрел со всех сторон тонкий конверт с письмом от прелата. Прочитал адрес. Свистнул.

– Ты знаешь, кто такие эти камедулы?

– Не знаю, терпеть не могу церковников.

– Это самый суровый монашеский орден. Они дают обет молчания. Ни слова за всю жизнь, представляешь себе!

– Ты приехал сюда из Англии, чтобы найти «хрустальное зеркало». Кажется, в монастыре есть несколько книг шестнадцатого века, какие-то дневники того времени. Впрочем, я в этом не разбираюсь. Хочу тебя только предупредить. В этом монастыре, должно быть, не все чисто: прелат с большой неохотой приготовил для тебя это рекомендательное письмо.

Миколай погасил лампочку в кабине, выключил фары.

– Ты помнишь, кто прикончил штаб Перкуна? – тихо спросил Альберт.

– «Ночной Лелек».

– Теперь он работает швейцаром в здешней гостинице.

– Ну и что?

– Он меня узнал.

– Боишься?

– Не валяй дурака! – разозлился Альберт. – Я не хочу, чтобы меня нашли, как Куртмана. Конечно, боюсь. Он узнал меня, понимаешь? Достаточно ему сболтнуть об этом хотя бы в уездном УБ – и конец!

– Преувеличиваешь, – зевнул Миколай.

– Ты хотел бы влезть в мою шкуру? Преувеличиваю! И все-таки «Лелек» должен исчезнуть. Еще

сегодня ночью. Сделаешь так, чтобы его здесь не было. Это приказ, понимаешь?

– Ну, если приказ…

Помолчали. Миколай положил руку на плечо Альберту. Тот ответил ему улыбкой, которую Миколай вряд ли мог заметить. Но, несмотря на темноту, Альберту казалось, что он очень ясно видит лицо Миколая. Такое близкое, симпатичное лицо с девичьим нежным румянцем на щеках. Он был на пятнадцать лет старше Миколая и относился к нему, как к младшему брату.

– Боюсь, – неожиданно произнес Альберт.

– Смерть не страшна. Это такая узкая полоска тени, я читал где-то. Переступаешь через полоску – и оказываешься в совершенно ином мире. И тебе абсолютно все равно, что с тобой было прежде.

– Не думал, что ты верующий.

– Я не верующий, просто так легче.

– Я видел убитого Куртмана. Он лежал в лесу на узенькой тропинке. Когда мы подошли, кто-то крикнул: «Он еще жив!» Но это шевелилась черная плотная масса муравьев. Они выедали глаза, язык, губы… Вот чего я боюсь, Миколай!

Автомобиль тронулся, направляясь к городу. Ехали медленно. Альберт и Миколай все никак не могли наговориться.

– Как мы и условились, я буду проезжать через мост каждый нечетный день, – говорил Миколай. – Если ты дважды не явишься, начну тебя искать. Где?

– Я поселился в пансионате вдовы Рачинской. Через несколько дней поеду в Домброво, в монастырь. До этого нанесу визит учителю Рамузу. Он должен многое знать об истории «хрустального зеркала». В свое время он написал научное исследование о Джоне Ди и Эдварде Келли.

Миколай резко крутанул баранку, нажал тормоз. Машина свернула к самой обочине.

– Черт возьми, – разозлился он не на шутку. – Теперь ты от меня не отвертишься. Раз уж я должен с тобой работать, расскажи мне хотя бы об этих английских магах. Развяжи, наконец, язык, старина.

– На польском троне сидел тогда Стефан Баторий, – усталым голосом начал Альберт. – Это был период, когда, как пишут историки, блеск его военной славы постепенно начинал меркнуть. Во все возрастающей мощи короля магнаты и шляхта видели угрозу для своих свобод и привилегий. Опасались, как бы Баторий не положил конец «драгоценным свободам» и не стал королем-самодержцем. Изменой, заговорами, обманом старались ослабить власть короля. Был раскрыт заговор Самуэля Зборовского. Батория пытались убить во время пира на свадьбе Гризельды с Замойским, заговорщики поджидали короля в Неполомицкой чащобе, охотились за ним, когда он ездил в Гродно. Гнев охватывал Батория.

– Ты хотел рассказать о магах и ангелах, – заметил Миколай.

– Страна кишела турецкими и московскими шпионами. Заговоры, смуты внутри страны, а вокруг – несколько сильных государств, готовых в любой момент броситься на Польшу и растащить ее на части. Таково было политическое положение, когда в один из зимних дней прибыли в Польшу два величайших по тому времени астролога и алхимика, два магистра черной магии, англичане Джон Ди и Эдвард Келли. Что привело их в Польшу? Уже сам факт их прибытия настораживает. И я, пожалуй, недалеко отойду от истины, если скажу, что их путешествие связано с той невеселой ситуацией, в какой оказался король, и сведениями о готовящемся покушении на него. Это предположение подтверждается еще одним фактом. Вместе с магами вернулся в Польшу Ольбрахт Ласский, воевода Серадский.

Ловкий придворный, искушенный в интригах политик, авантюрист, гуляка, военачальник. Великолепный оратор, ловелас, алхимик. Таков был Ольбрахт Ласский, самый серьезный противник короля, претендовавший на польский трон. Примирившись с Баторием, он возвращался из Англии в обществе двух специалистов по черной магии. С какой целью он взял их с собой? Против кого намеревался использовать их таинственные познания и страшных духов, появлявшихся по первому требованию Ди на хрустальном зеркале, оправленном в золотую раму? Магистр Ди никогда не расставался с этим зеркалом и со специальным «священным» столом, который был сделан по желанию архангела Гавриила.